Борис Мансуров - Лара моего романа - Борис Пастернак и Ольга Ивинская

С января 1961 г., после отправки Ольги Всеволодовны и Ирины в концлагерь, советская пропаганда и газеты зарубежных компартий вели широкую кампанию по дискредитации Ивинской — «антисоветчицы, занимавшейся контрабандой за спиной Пастернака и утаивавшей от наивного поэта и его семьи большие зарубежные гонорары, которые аморально использовала для личного обогащения».

См.: Пастернак Б. Письма к родителям и сестрам. — М., 2004. С. 835–837.

См.: Новый мир. 1992. № 1. С. 183. Митя говорил мне в 1992 г.: «Почему в этом письме нет и тени волнения Бориса Леонидовича за обитателей Большой дачи? Он хорошо знал, что Зинаида и сыновья полностью следуют советам органов и им ничто не угрожает. Красноречивые материалы о работе органов и секретных доносах советских писателей Симонова, Маркова, Полевого, предпринимавших огромные усилия по дискредитации Бориса Пастернака, чтобы исключить его выдвижение на Нобелевскую премию, приведены в главе „Враждебная нам акция“ книги „Пастернак и власть“. Сам Евгений Борисович написал пространную вводную статью для этой книги, где в очередной раз заявил о „пагубной роли Ивинской“».

Воспоминания о Борисе Пастернаке. — М.: Слово, 1993.

Определение Б. Мансурова, которое нахожу в случае Б. Пастернака и Р. Швейцер очень подходящим.

Открытка от 12 июля 1958 г.

Определение самого Пастернака: см. открытку от 12 июля 1958 г.

Письмо от 7 июня 1958 г.

См. об этом подробнее в интервью Лилии с Лизелоттой Лаабс, приведенном ниже.

Это письмо Пастернак написал 7 мая 1958 г. Ивинская передала его с оказией в Италию, чтобы оттуда его переслали в Берлин к Р. Швейцер, куда оно пришло в сентябре 1958 г. — Б. М.

Ольга Ивинская забеременела от Б. Пастернака осенью 1949 г. В октябре ее арестовали. Их ребенок погиб в Лубянской тюрьме. — Б. М.

Без сокращений это письмо приведено в журнале «Грани», 1965, № 58, с. 26–28.

Пастернак находился в больнице, куда, по его собственному выражению, он попал «из-за вторично возобновившегося в этом году отвратительного заболевания ноги».

О ее работе в то время см. в интервью с Л. Лаабс.

Как переводчик «Фауста» Пастернак получил из Германии запрос с просьбой прислать свою фотографию и автограф и сообщить свое мнение о «Фаусте».

Так в немецком оригинале. В переводе опечатка («Грани», № 58, с. 15).

В открытке от 12 августа 1958 г. Эту тему затрагивала и Л. Лаабс (см. далее интервью).

Из открытки от 12 июля 1958 г. Пастернак писал это из больницы, куда попал уже второй раз за сравнительно короткое время.

Из рассказов Л. Лаабс видно, какой независимой личностью была Рената Швейцер.

Судьбе было угодно, чтобы они встретились лишь в апреле 1960 года. Время, когда «ничтожная мелочь может иной раз разрушить большую иллюзию», было отодвинуто более чем на полтора года (см. далее интервью с Л. Лаабс).

См. письмо Ренаты Швейцер от 13 апреля 1958 г. Она была потрясена прослушанным по радио отрывком из романа Пастернака («Смерть Живаго», прощание Лары с любимым): «Как мог мужчина так хорошо понять переживания женщины!» Рената сама тяжело пережила в 1954 г. смерть Курта Фуртвенглера.

Травля и изоляция поэта после присуждения Нобелевской премии.

Воспользоваться этими большими деньгами на собственные нужды и по своему усмотрению в Советском Союзе Пастернак не мог.

Речь о Жаклин де Пруайяр.

В Париж ездила Лизелотта Лаабс (см. далее интервью).

Пастернак пишет об этом, помня письмо Ренаты от 2 августа 1958 г., в котором есть слова: «я ведь знаю, какая ничтожная мелочь может иной раз разрушить большую иллюзию, а поэтому, Борис, из чувства самосохранения я должна все продумать и быть ко всему готовой».

Накануне отъезда в Россию Рената оступилась и получила травму ноги. Она везла Пастернаку подарки, переживая, пропустят ли таможенники ее багаж и т. д.

В файле — полужирный — прим. верст.

Ивинская О. В. Годы с Борисом Пастернаком. — М., 1992. С. 366.