Нина Демурова - Льюис Кэрролл

Следующий день Чарлз провел не менее напряженно: утром вернулся в Королевскую академию (в июне там открывались традиционные выставки), днем был на стадионе «Лорде», где команды Кембриджа и Оксфорда состязались в крикете, а вечером отправился в Ковент-Гарден, где шла та же «Норма», в которой блистала примадонна Джульетта Гризи. Зал был переполнен, многие стояли, но Чарлзу удалось найти место в одном из задних рядов партера. Впрочем, он тут же уступил его даме, после чего ему «пришлось простоять полтора часа на ногах, пока не освободилось другое место». Сначала был исполнен первый акт «Нормы», в котором пела Гризи. «Ее пение и игра были великолепны, — записал Чарлз в дневнике, — но внешность груба, лицо красное; впрочем, она выглядит на удивление молодой для своих пятидесяти лет». Затем давали «Севильского цирюльника», который показался Чарлзу «скучным», — возможно, потому, что музыка была ему практически незнакома. Впрочем, «Mille grazie » [36] Хор из интродукции «Тысяча благодарностей, мои господа» (исп. Mille grazie, mio signore). хор пропел «необычайно красиво», а солисты были очень хороши и забавны.

На третий день пребывания в Лондоне он отправился в «Театр Принцессы» (Princess’s Theatre) на Оксфорд-стрит, где царствовал Чарлз Кин, чье имя гремело в те годы. Давали «Генриха VIII» — это был первый шекспировский спектакль, увиденный Чарлзом на сцене. (Ранее он слушал «Генриха V» в зале оксфордской ратуши в исполнении Фанни Кембл — без костюмов и декораций.) Спектакль произвел на Чарлза глубочайшее впечатление. Кин ставил свои спектакли с размахом, используя новейшие достижения театральной техники и уделяя особое внимание декорациям, костюмам и тому, что теперь называют спецэффектами. В сцене сна королевы Екатерины фигуры ангелов сквозь натянутую прозрачную ткань казались настоящим видением. Немудрено, что всё это вместе с игрой прославленного Кина и других актеров потрясло Чарлза. Этому спектаклю он посвятил подробную запись в дневнике:

«Вначале давали превосходный фарс „Прочь, печаль“, а затем — замечательную пьесу „Генрих VIII“, лучше которой я никогда не видел и не надеюсь увидеть. Я и не подозревал, что на сцене можно увидеть такие роскошные костюмы и декорации. Кин в роли кардинала Уолси был великолепен, а миссис Кин (актриса Эллен Три. — Н. Д.) в роли королевы Екатерины показала себя достойной преемницей миссис Сиддонс. Впрочем, всё без исключения было хорошо. А несравненная сцена видения королевы Екатерины! Я не дыша следил за происходящим: иллюзия была полной, и мне казалось, что всё это я вижу во сне. Это походило на чудесную грезу или самую прекрасную поэзию. Вот подлинное назначение и цель актерской игры — возвысить душу над собой и над мелочными заботами жизни. Мне никогда не забыть этого прекрасного вечера, этого прекрасного видения — солнечные лучи пробились сквозь крышу, медленно озарив фигуры двух ангелов, парящих на фоне лепного потолка; сноп солнечных лучей упал на спящую королеву, и в этом сиянии возникли призрачные тени ангелов с пальмовыми ветвями в руках, колыхавших их над нею с невыразимой печалью и изяществом. Королева с восторгом простирает к ним руки — но они исчезают под звуки прекрасной медленной музыки так же волшебно, как появились. Глубокая тишина, царившая в зале, взрывается громом аплодисментов, однако даже они не нарушили впечатление от прекрасных слов, с печалью произнесенных королевой при пробуждении: „О, где вы, духи мира? Вы исчезли?“ [37] Акт IV, сцена 2. Перевод Б. Томашевского. ».

Заканчивается запись словами: «Я в жизни так не наслаждался чем бы то ни было и никогда не был так близок к слезам, исторгаемым произведением искусства, если не считать, пожалуй, поэтической жемчужины Диккенса — сцены смерти маленького Поля» (речь идет о Поле Домби — персонаже романа «Домби и сын»), С тех пор каждый раз, когда Чарлз бывал в Лондоне, ой стремился не только попасть в «Театр Принцессы», но и привести туда друзей и родных.

В эти годы он часто посещает книжные магазины, роется в книгах у букинистов, и покупает, покупает книги. Он стремится всё успеть. Много читает в течение учебного года, но еще больше — в каникулы. Его дневники пестрят названиями прочитанных книг: тут, помимо математических трудов, и многотомные сочинения по истории и богословию, и биографии известных писателей и поэтов, в частности Китса, и книги о художниках, в том числе о забытом в наши дни Роберте Хейдоне [38] Бенджамин Роберт Хейдон (1786–1846) — автор исторических и религиозных полотен, а также портретов Вордсворта, который посвятил ему сонет, и Китса. Он был противником академической школы и оставил после себя обширные автобиографические записки, которые, по мнению критиков, дают представления о художественной жизни той поры и о неуравновешенном сознании их автора. (испытания, выпавшие на его долю, особо тронули Чарлза), и поэзия — Данте, Тассо, Кольридж, Шелли, Байрон, Вальтер Скотт, Вордсворт, Теннисон и другие, менее известные поэты. И, конечно, Шекспир — его имя Чарлз ставит первым в списке писателей, чье творчество он собирается изучать особенно подробно. Знаменательна запись в его дневнике от 23 апреля: «Сегодня я, можно сказать, отметил день Шекспира [39] Шекспир умер 23 апреля 1616 года, в день своего 52-летия. , прочитав фрагмент из „Отелло“».