Иван Черный - Данные достоверны

До ближайшего населенного пункта на западе — села Восточные Милевичи — от базы было километров семь, а на юге до городка и железнодорожной станции Житковичи — километров двадцать пять — тридцать.

Центральная база, где работал штаб отряда, жила охрана и содержался радиоузел, состояла из трех землянок, вырытых, как я говорил, на уединенном бугре и надежно замаскированных.

[32]

Число людей, постоянно находившихся на базе, никогда не превышало двадцати человек.

На юго-востоке от центральной базы, километрах в двух от нее, имелась конюшня.

К населенным пунктам и дорогам были выдвинуты заставы, надежно прикрывающие центральную базу от неожиданного нападения противника.

Заставы, замаскированные столь же тщательно, были удалены от центральной базы, как правило, на три — пять километров.

Тут, на заставах, и размещались основные силы отряда. Сюда приходили с заданий боевые группы подрывников, здесь отдыхали и несли караульную службу, отсюда же уходили на новые задания.

И хотя партизанам было известно, что на заставах они охраняют центральную базу, свой штаб, о подлинном местонахождении штаба знали только командиры боевых групп или начальники застав.

Это была отнюдь не излишняя осторожность. Случаи предательства имелись, и командование отряда обязано было принять все меры, чтобы предотвратить разгром своей части.

Такой же отнюдь не лишней предосторожностью было строжайшее приказание всем командирам застав не являться на центральную базу без особой необходимости, а командирам и партизанам, жившим на центральной базе, — не посещать без надобности ни застав, ни конюшни.

Командир боевой группы или начальник заставы обязан был каждый раз ходить на центральную базу новой дорогой, чтобы не торить тропу, способную демаскировать штаб с воздуха или насторожить вражеских лазутчиков.

Без дорог было не обойтись. Но ни одна дорога не подводила к базе вплотную. Все они кружили, петляли под кронами сосен, под елями.

Если, скажем, от восточной заставы до центральной базы напрямую выходило километров пять-шесть, то дорога от этой заставы крутила километров восемнадцать — двадцать.

В некоторых местах она проходила всего в двухстах — трехстах метрах от штаба Линькова. Но из штаба дорога проглядывалась, а заметить штаб с дороги не представлялось никакой возможности.

[33]

В этом я убедился, следуя за Григорием Матвеевичем по тихому, казавшемуся вымершим, лесу.

— Приходится по этим дорогам следы поддерживать, — рассказал Линьков. — И непременно два-три тупика делаем: заедут ребята в болото, какое подрянней, развернутся — и обратно... Если бы фрицы и сунулись по следу — увязли бы, запутались, все под нашими пулями полегли бы.

— Пока не совались?

— Нет. Думаю, и не догадываются, где база.

Григорий Матвеевич огляделся, выбрал два пенька, торчавших из мха друг возле друга, присел на один и предложил:

— Устраивайся, капитан. Отдохнем.

Я тоже присел.

— Хочу тебя в курс дела ввести, — сказал Линьков. — У тебя должно быть ясное представление о делах отряда. Ты же мой заместитель.

— Начинающий, Григорий Матвеевич!

— И начинающему придется общие вопросы решать. Всякое бывает... Ну так вот: центральную базу и заставы ты видел. Народ здесь мы не держим. Отряды и подрывные группы действуют в большом радиусе. Отряд Бринского тридцать первого июля ушел на озеро Выгоновское. В бывшие владения Радзивиллов. Там обширные болотища, леса — черт ногу сломит. База у Бринского отличная. Его люди уже действуют и весьма успешно наносят удары по железным дорогам Брест — Барановичи, Барановичи — Лунинец, Барановичи — Белосток... Второй отряд, под командой Садовского, ушел под Калинковичи. Третий, во главе с Сазоновым, под Сарны. На Украину. Кроме этих трех есть еще два отряда рейдовых. Отряд Перевышко работает на дороге Барановичи — Минск, и отряд Цыганова — на дороге Лунинец — Житковичи. Как видишь, стараемся парализовать все основные магистрали, идущие на юг и юго-восток. Не даем фашистам беспрепятственно доставлять пополнения и грузы их наступающим войскам.

Одна беда — не хватает взрывчатки. Мин и взрывчатки. Будь у нас в достатке тола, да получи мы хорошие мины — лучше всего мины замедленного действия, — ни один немецкий эшелон тут не прошел бы!

Видимо, на моем лице отразилось сомнение в пра-

[34]

вильности последнего утверждения, потому что Линьков нахмурился.

— Знаешь, я привык отвечать за свои слова, — бросил он.