Иван Черных: Последний кровник

Июнь 95-го выдался особенно жарким. Правда, Владимир раньше здесь, на Северном Кавказе, не бывал, но такого пекла и местные жители не помнят. Все члены экипажа: штурман, техник самолета и механик – вместе с командиром в ожидании приказа на вылет прятались от обжигающих солнечных лучей под узкими полосками крыльев, от которых тоже было мало проку. Третий день изнурительного ожидания, даже обед привозили к самолету. Понятно, задание серьезное, и разъяснения можно ожидать только перед самым вылетом. Лежали молча, расстегнув куртки, сняв гермошлемы.

Второй раз за полгода войны в Чечне прилетает его эскадрилья на аэродром Моздока, чтобы поддерживать наши сухопутные войска, и который раз летчики сидят около самолетов в ожидании приказа. Радио сообщает, что в Чечню прибыли генерал Лебедь и советник президента Березовский – ведут переговоры о прекращении боевых действий на территории Чеченской Республики. А пока ведутся переговоры, воздушные разведчики эскадрильи Крутогорова привозят документы о сосредоточении отрядов боевиков в Грозном, в Бамуте, в Шатойском и других районах. На помощь Масхадову спешат отряды из Ингушетии, из Грузии…

Никто из летчиков не верит, что переговоры приведут к миру: слишком большую ставку сделали на войну чеченские руководители и слишком глубоко завязли в ней со своими амбициями российские…

Ожидание неизвестности. Вроде бы ничего не делают, а Владимир Васильевич чувствовал неимоверную усталость. Давила не только неизвестность, но и отношение руководителей к своим верноподданным: не обеспечили самым необходимым, крупномасштабными картами, без которых летчики, что слепые котята, вынуждены искать цели «на ощупь», по интуиции; проблемы с топливом, со снарядами, с запасными частями. Командиры наземных частей возмущаются: почему бездействует авиация? А как действовать, когда баки самолетов пусты? И сама война… Многое в ней непонятно Владимиру Васильевичу. Прямо-таки как в 1905 году, когда обещали Японию шапками закидать. Теперь военный стратег взялся за сутки навести в Чечне порядок. И такой удар получили по мордасам…

– Романтика, – съязвил штурман Александр Романов, будто прочитал мысли Владимира Васильевича. – «Летчики», – завидуют нам обыватели, особенно мальчишки. Хотя б на часок их сюда…

Владимир промолчал. Александр в какой-то мере прав: им завидуют, не зная истинную цену летной профессии, до недавнего времени считавшейся героико-романтической. Да и он, Владимир, разве с бухты-барахты пошел в летчики? Ночи не спал, мечтая поступить в авиационное училище… Не думал, не гадал, что так все обернется. Невольно вспомнился стих Расула Гамзатова: «Мы все умрем, людей бессмертных нет, / И это все известно и не ново. / Но мы живем, чтобы оставить след: / Дом иль тропинку, дерево иль слово…»

«Чтобы оставить след». Разве о такой летной службе мечтал Володька!..

Он сидит за первой партой с Витькой Дубровиным, сыном председателя колхоза, добрым и отзывчивым парнем, с которым по выходным, когда Володька не занят огородом или ремонтом с отцом дома, ловили в пруду рыбу или просто бродили по лесу, где истошно горланили грачи, сновали между деревьями диковинные птицы.

Перед ними у преподавательского стола, на котором лежит журнал успеваемости учеников, неторопливо расхаживает Анна Тимофеевна Власова, учительница русского языка и литературы, и с вдохновением читает поэму Пушкина «Русалка». Она второй год в школе, но успела завоевать признание и любовь учеников: интересно и доходчиво преподает свои предметы, много читает произведений известных писателей и делится своими впечатлениями с учениками. Ей двадцать четыре, симпатичная, с большими темно-карими глазами, которые, кажется, видят каждого насквозь. Во всяком случае, на первых же уроках она о каждом из своих подопечных сложила верное представление. И умеет влиять на каждого – на кого добротой, на кого строгостью.

Владимир внимательно слушает ее и отмечает, что сегодня Анна Тимофеевна в особенном вдохновении, так выразительно читает и будто летает по классу, дополняя состояние героев поэмы взмахами руки, эмоциями. И вдруг она прерывает декламацию и устремляет взгляд в окно. Владимир смотрит туда и видит, как из машины, прихрамывая, выходит стройный, подтянутый капитан в синем мундире и синей фуражке с летчицкими эмблемами. Владимир слышал, что к родителям после ранения приехал Иван Насонов, о подвиге которого в Афганистане писала местная газета. Анна Тимофеевна лишь на мгновение задержала на капитане взгляд, повернулась и пошла к столу с едва заметной восторженной улыбкой на лице. И продолжила чтение еще вдохновеннее, выразительнее: