Иван Черных - Последний кровник

«Влюблена, – догадался Владимир. – Симпатичная пара». И мечтательно вздохнул – вот бы летчиком стать!..

И, когда прозвенел звонок, подошел к учительнице.

– Анна Тимофеевна, а нельзя пригласить к нам в школу летчика Насонова, чтобы он рассказал нам о войне в Афганистане, о своих подвигах?

Учительница улыбнулась, подумала.

– Можно, конечно. Интересно послушать. Я попробую…

Насонов пришел в школу в военной одежде. Темно-синий мундир, брюки с наглаженными стрелками, о которые обрезаться можно, черные туфли, белоснежная рубашка с темно-синим галстуком. Все сидит так, будто он родился в этой форме – стройный, подтянутый. Широкие плечи, тонкий торс. Не у всякого спортсмена такая ладная фигура. И лицо: чуть вытянутый овал, красивый ровный нос, небольшой рот с полноватыми губами – признак откровенности, доброты; подбородок с ямочкой – волевого, целеустремленного характера; темно-карие выразительные глаза. Владимир с восхищением и доброй завистью смотрел на летчика. И решил – во что бы то ни стало поступит в военное летное училище.

Анна Тимофеевна торжественным голосом представила офицера:

– Наш земляк, летчик, капитан военно-воздушных сил Иван Никифорович Насонов. Он окончил нашу школу с отличием, потом поступил в Борисоглебское военное авиационное училище. О себе Иван Никифорович расскажет сам.

Капитан ближе подошел к первому ряду парт, где успел занять место Владимир, и, окинув взглядом собравшихся, заговорил весело, с улыбкой.

– Итак, вы захотели узнать о летной профессии, как живут и чем дышат летчики. Без преувеличения и похвальбы скажу вам уже не раз слышанное и читанное вами. К примеру, как сказал Чкалов: «Летчик – это концентрированная сила воли, умения пойти на риск». Или: летчик – это человек, влюбленный в небо. Без этого нельзя стать летчиком. А небо, в свою очередь, – это океан познаний, школа физической закалки и умственного совершенствования, воспитания характера, воли, реакции. Все эти качества отрабатываются в небе. Но, скажу вам откровенно, без предварительной подготовки на земле стать настоящим тружеником неба невозможно. Потому надо хорошо учиться, закалять себя физически, не отступать от намеченного пути. Все, с кем мне посчастливилось служить, были именно такими людьми. Мы крылом и грудью прикрывали друг друга в бою, шли на риск ради общего дела. О войне в Афганистане вы много слышали по радио, читали в газетах. И если небо дарит нам радость, то война любая – грусть и разочарование. Вот из-за войны я потерял ногу и потерял небо, потерял свою любимую профессию. Это тоже вы должны брать во внимание, когда будете делать выбор, кем стать…

О жизни «афганцев», даже о боевых эпизодах Владимир слушал вполуха: им уже овладели мысли о том, что надо делать, как готовиться к поступлению в летное училище.

Каждое утро он стал заниматься гимнастикой, вечерами, несмотря на усталость (домашнее хозяйство лежало на нем), уходил в школьный спортивный зал. Вступил в секцию бокса и к концу учебы завоевал на областном турнире по боксу первое место.

В августе, закончив с отцом ремонт дома, с аттестатом серебряного медалиста отправился в Борисоглебское высшее авиационное училище. И, к большому огорчению, опоздал: набор курсантов в истребительное училище был завершен.

Он чуть ли не плакал, стоя перед капитаном, офицером приемной комиссии, и не уходил. Тот понял состояние парня, посоветовал:

– Поезжайте в Балашов, там еще не закончен прием. Правда, не истребительное училище – транспортное, но какая разница, на каких самолетах летать. Если любишь небо, и транспортные самолеты станут твоим призванием…

Владимир так и поступил.

Балашов встретил его чистым голубым небом и самолетом, кружившим над аэродромом, который располагался километрах в двух от города, – «Э˜лкой», учебным самолетом «Л-140» – Владимир читал о нем в журнале «Авиация». Подумал: хорошее предзнаменование.

И угадал – его приняли в БВВАУЛ – Балашовское высшее военное авиационное училище летчиков.

Его восхищало все: и здания УЛО – учебно-летного отдела, и Дом офицеров, и казармы, где проживали курсанты, из окон которых с восточной стороны с третьего этажа виден был аэродром и стоянка самолетов. На первом этаже УЛО располагались штабные помещения, а со второго по четвертый – учебные классы: класс теории, класс материальной части, радиотехники, истории авиации, тренажерный класс, особенно полюбившийся Владимиру, в котором он готов был просиживать часами. Но… здесь всегда толпились курсанты, дожидаясь очереди. А в выходные, когда курсанты, получив увольнительные, отправлялись гулять по городу или на речку Хопер, он отводил душу – до автоматизма отрабатывал взлет и посадку, основные элементы летного дела. Может, сказалось это, а может, прав был инструктор старший лейтенант Алешин, восхитившийся его мастерством управления учебным самолетом на втором вывозном полете, удивленно помотавший головой и вслух произнесший: «Врожденный летчик». И после четырех вывозных полетов выпустил Крутогорова в самостоятельный полет. Владимир выполнил его на «отлично».