Иван Черны - Рассказы

Карел перебежал двор и вошел в холодный дом. В шахте лифта пахло горелым луком. Подъемник опять не работал. Карел взбежал наверх, перепрыгивая через три ступеньки, и остановился у таблички с надписью «Карел Урбан». Нажал пальцем кнопку звонка и нетерпеливо забарабанил пальцами по косяку двери. «Лучше бы все это было уже позади», — подумал он.

В дверях появилась мать. От нее исходил запах свежих булочек. Она попыталась сказать что-то в знак приветствия, но сын ее опередил. Стараясь не смотреть в глаза, сказал:

— Ну, я пойду собираться и поеду…

— Боже мой, как мы тут без тебя?

— Сразу же, как приеду, напишу, мамочка…

— Спасибо, что хоть обещаешь, — всхлипнула она и погладила сына по голове, словно ему десять лет и он принес табель с отличными оценками.

Раньше прикосновение этих нежных рук он воспринял бы с радостью, сейчас же отдернул голову. Это был именно тот момент, которого мать давно боялась. «Как быстро пролетело время», — подумала она, провожая его взглядом.

Вот он миновал переднюю, коридор и направился в свою комнату. Одну из стен целиком занимали книжные шкафы и плакаты, стол был завален журналами. На гвозде висела пара боксерских перчаток, рядом гитара и эспандер. Карел просунул руку в платяной шкаф, взял свитер и натянул его через голову, потом надел новые джинсы и набросил куртку. Посмотрев в зеркало, ладонями пригладил волосы. Он мысленно прощался со своим раем, которого до сих пор не покидал, разве что на короткое время, когда в школьных бригадах участвовал в уборке хмеля. У него здесь было все, что только мог юноша пожелать. Он окинул взором свои сокровища, закрыл дверь и вышел на кухню. Отец сидел за столом и листал газеты. Это было его любимое занятие. Только он отложил в сторону самую большую газету, как услышал всхлип. Мать утирала слезы… Сыну стукнуло уже девятнадцать лет. Мир его выглядел внешне беззаботным. Она немного успокоилась, заполнила его Спортивную сумку необходимым бельем, а сверху положила продукты на дорогу. Сын подсел к столу. Отец, сложив руки на животе, быстро закрутил пальцами. Мать замерла. Сын, торопливо жуя, пытался нарушить воцарившуюся тишину:

— На юридический меня не приняли, на медицинском оказался слишком большой конкурс, на факультет искусств поступить у меня нет никаких шансов, так что ничего не осталось, как пойти в армию.

— Ну и правильно, сынок! — Отец с удовлетворением смерил взглядом его широкие плечи. — Воспринимай это как тренировку…

— Хорошая тренировка, — поперхнулась мать, — когда он вернется, мне уже будет сорок.

Оба знали, что мать может сейчас запричитать и расплакаться. Карелу же хотелось избежать душераздирающих сцен, он от всей души желал, чтобы все это скорее кончилось. Потому поднялся:

— Так я пойду…

— Я отвезу тебя на вокзал, — предложил отец и стал надевать пиджак.

Но Карел отказался. Ему хотелось остаться одному.

— Я бы с удовольствием напоследок прошелся но городу…

— Ну да, конечно…

Сын поклялся, что сразу же, как прибудет на место, напишет. Выслушав в десятый раз от отца наказ о том, как следует себя вести, он закинул через плечо туго набитую спортивную сумку, поцеловал мать в щеку, похлопал по-мужски отца по плечу и вышел из квартиры. На лестнице он почувствовал, как перехватило горло. На какое-то мгновение у него возникло желание вернуться и спрятаться в постели под одеялом от всего, что его ожидало. К действительности его вернули шаги, застучавшие по ступенькам. За спиной Карела знакомый голос произнес:

— На экскурсию, Карлуша? — Дворничиха, бабка с округлой спиной и выступающими лопатками, жила в доме с незапамятных времен. Она видела еще, как родители принесли Карлушу из родильного дома, бесчисленное множество раз присматривала за ним.

— Странствовать, пани Прушова, — улыбнулся Карел.

— И не заметишь, как летит время… — Она подняла ведро, которое минуту назад поставила на ступеньки, и осторожно спустилась на нижний этаж к водопроводному крану.

Карел ее обогнал на лестничной площадке. Какое-то время он еще слышал, как струя воды бьется о дно ведра, но потом вышел на улицу.

Дул теплый ветер. На душе стало немного полегче. Он обернулся и напоследок посмотрел на свои окна. Родители махали руками, пока его фигура не исчезла за деревьями парка.