Николай Зенькович - Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.

Оправдывая его прислуживание оккупантам, некоторые биографы утверждали: да, немцы были врагами, с которыми на фронте сражался его отец. Но он увидел не окарикатуренных персонажей, а живых людей, и это было первым опытом понимания того, что пропагандистские стереотипы упрощают, примитивизируют мир, а значит, и относиться к стереотипам в собственной стране следует осторожно.

Два года Миша не ходил в школу. У него не было обуви, а школа в Красногвардейском находилась на расстоянии в 22 километра.

Г. Горлов:

— Михаил рассказывал мне, что он смог снова пойти в школу благодаря своим товарищам, которые в складчину купили ему обувь и книги.

Итак, он снова принялся делать летом 22 километра пешком. Зимой он оставался у тёти в Красногвардейском. Так продолжалось до 1950 года.

Стремление к первенству в нём было болезненно развито ещё в детстве. Одна из его одноклассниц вспоминала: «В первом классе я была отличницей и на Новый год в подарок от школы получила куклу — Деда Мороза. Вечером, возвращаясь домой, услышала чьё-то пыхтение. Оглянулась — стремительно приближается кто-то. Миша бежит! Шапка в руках, шарф на ветру, валенки в разные стороны. Догнал. Повалил в снег. Сел на шею… Обидно было мальчишке, что не его отметили, ведь тоже неплохо учился…»

В. Болдин:

— Уже в детские и юношеские годы в Горбачёве чувствовался лидер. В школе он возглавил пионерско-комсомольскую организацию, верховодил во всех юношеских мероприятиях, участвовал в самодеятельности и сам выступал со сцены. Вспоминая тот период, Горбачёв сказал, что однажды сорвал в школе занятия, выведя всех учащихся на встречу воды, пришедшей по каналам в выжженную солнцем степь. Для тех засушливых мест вода — событие неординарное. Вот почему срыв занятий сошёл ему с рук, ибо его политическое чутьё, возможно, уже тогда было выше, чем у школьных учителей, не догадавшихся отметить это мероприятие, имевшее в то время не только хозяйственное, но и политическое значение. Прощалось многое Горбачёву ещё и потому, что был он отличником, учеником-общественником, а в последующие годы и добрым помощником отца, работавшего на машинно-тракторной станции, которая выполняла все механизированные работы на колхозных полях.

Как и многие в тех местах, Горбачёв рано начал трудиться в поле. Впрочем, это было характерно для тех трудных военных лет: деревня обезлюдела. Война нанесла серьёзные раны селу. Оставила она глубокий след и в характере Михаила. Он часто вспоминал о той поре, рассказывал, как прятался на дальних фермах от угона в фашистскую Германию. Конечно, это были не те зверства, которые немцы чинили в Белоруссии и многих западных российских районах, но и они оставили свою метину в характере Горбачёва.

М. Горбачёв:

«Учёбу в школе я возобновил в 1944 году, после двухлетнего перерыва. Никакого особого желания учиться я не испытывал. После всего пережитого это казалось слишком «несерьёзным» делом. Да к тому же, честно говоря, и идти-то в школу было не в чем. Отец прислал матери письмо: продай всё, одень, обуй, книжки купи, и пусть Михаил обязательно учится. А тут ещё дед Пантелей — надо учиться, и всё тут. В общем, пошёл в школу перед самыми ноябрьскими праздниками, когда уже первая четверть кончалась.

Пришёл, сижу, слушаю, ничего не понимаю — всё забыл. Не досидев до конца занятий, ушёл домой, бросил единственную книжку, которая у меня была, и твёрдо сказал матери, что больше в школу не пойду. Мать заплакала, собрала какие-то вещички и ушла. Вернулась вечером без вещей, но с целой стопкой книг. Я ей опять: всё равно не пойду. Однако книжки стал смотреть, потом читать и увлёкся… Мать уже спать легла, а я всё читал и читал. Видимо, этой ночью что-то в моей голове произошло, во всяком случае, утром я встал и пошёл в школу. Год закончил с похвальной грамотой, да и все последующие годы — с отличием.

О школе тех лет, о её учителях и учащихся нельзя писать без волнения. Да, в общем-то, это и не школа была, если говорить правду. Мало того, что она размещалась в нескольких зданиях села, построенных совсем для других целей. Школа имела в своём распоряжении мизерный запас учебников, всего несколько географических карт и наглядных пособий, мел, с трудом где-то добываемый. Вот практически всё. Остальное было делом рук учителей и учащихся. Тетрадей не было вообще — мне их заменяли книги отца по механизации. Сами мы делали и чернила. Школа должна была обеспечить себя топливом, поэтому держали лошадей, повозку. Я запомнил, как зимой вся школа спасала от голода лошадей: они настолько были истощены и обессилены, что не могли стоять на ногах. Откуда мы только ни тащили корм для них! А добыть его было непросто: всё село было занята тем же — спасало личный скот. Я уже не говорю о скотных дворах колхоза, откуда каждый день увозили трупы животных».