Ромен Роллан - Жизнь Микеланджело

Как заключенная в кору сердцевина дерева, я живу в одиночестве и тоске… Кожа обвисла вкруг костей, точно мешок, и голос мой доносится оттуда, словно жужжание пойманной осы… Зубы во рту ходят, как клавиши… Лицо, как у пугала огородного… В ушах стоит звон: одно ухо паук заткал паутиной, в другом всю ночь напролет стрекочет сверчок… Надсадный, хриплый кашель не дает мне уснуть… Вот к чему привело меня искусство, даровавшее мне славу… Жалкая развалина, я рассыплюсь на части, если смерть не поспешит ко мне на помощь… Неустанные труды меня скрючили, иссушили, измолотили, и ждет меня постоялый двор – смерть! [395]

«Дорогой мессер Джорджо, – пишет он Вазари в июне 1555 г., – по моему почерку Вы поймете, что час мой близок…». [396]

Вазари, навестивший его весной 1560 г., нашел, что учитель сильно одряхлел. Микеланджело уже мало выходил и почти перестал спать – по всему было видно, что долго он не протянет. По мере того как убывали силы, он смягчался душой и становился слезлив.

«Я навестил нашего великого Микеланджело, – пишет Вазари, – он меня не ждал и взволновался, как отец, обретший потерянного сына: бросился меня обнимать и, плача от умиления (laorymando per dolcezza), без конца целовал». [397]

Однако он не утратил ни былой ясности мысли, ни энергии. В это описанное Вазари посещение Микеланджело долго беседовал с ним об искусстве, давал советы относительно его работ и поехал с ним верхом смотреть постройку собора св. Петра. [398]

В августе 1561 г. ему однажды сделалось дурно. Он рисовал три часа подряд, стоя босым на каменном полу, потом вдруг почувствовал сильные боли и упал в судорогах. Слуга Микеланджело, Антонио, нашел его без чувств. Послали за Кавальери, Бандини и Кальканьи. Но когда они прибежали, Микеланджело уже пришел в себя. Несколько дней спустя он как ни в чем не бывало опять ездил верхом и работал над эскизами к Порта Пиа. [399]

Своенравный старик ни под каким видом не соглашался принимать заботы своих друзей. А друзья его жили в постоянной тревоге, мучились при мысли, что с ним может повториться припадок, полагаться же на нерадивых и малонадежных слуг никак было нельзя.

Наследник Микеланджело, Лионардо, помня, как жестоко его отчитали, когда он приехал в Рим справиться о здоровье дядюшки, не осмеливался по своему почину навестить старика. В июле 1563 г. он просит Даниелло да Вольтерра осведомиться у дяди, желает ли тот его видеть, и, предвидя подозрения, которые мог вызвать у мнительного Микеланджело этот небескорыстный визит, велит добавить, что, мол, дела его идут хорошо, он богат и ни в чем больше не нуждается. Ехидный старик велит ответить племяннику, что если это действительно так, он весьма за него рад и отпишет свое скромное имущество бедным.

Месяц спустя Лионардо, которому такой ответ пришелся не по вкусу, предпринял новую попытку: он выражает беспокойство о дядюшкином здоровье и одновременно сомнение насчет людей, которые его окружают. Разъяренный Микеланджело пишет ему письмо, свидетельствующее об удивительной жизнеспособности почти девяностолетнего старца, которому оставалось жить не более полугода.

«Из твоего письма я усматриваю, что ты веришь некоторым завистливым негодяям, которые, злобствуя, что я не даю им себя обворовывать да и вообще не поддаюсь им, пишут тебе всякие небылицы. Ведь это шайка мошенников, а у тебя хватает ума верить их россказням о моих делах. Ты думаешь, что я малый ребенок? Гони их прочь! От таких людей ничего, кроме неприятностей, не дождешься, это проходимцы, которых вечно снедает зависть. Ты пишешь, что за мной нет должного ухода, а я тебе говорю, что за мной превосходно ухаживают и служат мне верой и правдой. О том, что меня обворуют, не беспокойся, у меня в доме слуги, которым я доверяю, и на этот счет я вполне спокоен. Поэтому лучше заботься о себе и не думай о моих делах; я не ребенок и, если потребуется, могу сам за себя постоять. Будь здоров!» [400]

Но судьба наследства Микеланджело тревожила не одного только Лионардо. Его наследницей была вся Италия, особенно же хлопотали герцог Тосканский и папа, опасаясь, что от них уплывут эскизы и планы, относящиеся к Сан-Лоренцо и строительству собора св. Петра. В июне 1563 г., по предложению Вазари, герцог Козимо поручил своему послу, Аверардо Серристори, негласно обратиться к папе с просьбой установить надзор за прислугой Микеланджело и всеми, кто посещал его дом, поскольку здоровье скульптора внушает опасения. В случае внезапной смерти надлежало немедленно составить опись всех ценностей – рисунков, картонов, бумаг, денег – и проследить за тем, чтобы в суматохе ничего не растащили. Должные меры были приняты. Само собой разумеется, что все это делалось так, чтобы Микеланджело ни о чем не догадался. [401]