Анна Ярошевская - Людмила Гурченко

«Стоп! Снято!» — успокоился Владимир Валентинович.

Людмиле Гурченко нравилась идея этого фильм. Нравился и сам фильм. Особенно она любила и нередко цитировала фразу своей героини Раисы Захаровны, отмеченную в диалоге с героем, ошарашенным с новшествами филиппинской медицины:

— Ну и как эта баба? Жива?

— Ого, еще как, жива! Только… не узнает никого!

А однажды Людмила Марковна участвовала в съемках одного ток-шоу. Кто-то из артистов обратился к ней: «Людк! А Людк! Сучка ты крашеная». В ту же секунду в зале раздался дружный смех. «Почему же крашеная? Это мой натуральный цвет!» — не растерялась актриса. Зал рукоплескал. Никто из присутствующих не мог сдержать бурного смеха! Смешно было и на съемках этой сцены. Самое комичное, что героине Гурченко не было обидно за «сучку», а вот за «крашеную» — как-то не по себе. «Как это по-женски!» — комментировала ситуацию актриса.

И вот на площадке все подошло к концу. Озвучка тоже прошла. В присутствии артистов необходимости больше не было. Над картиной трудились монтажники. И тут — Закон о запрете алкоголя. Люди начали промышлять самогоноварением. В ход шло все, что содержало спирт. Соответственно, сахар, одеколон, спиртосодержащие лекарства в один миг исчезли с полок магазинов и аптек. А в кино вырезали все сцены, содержащие пропаганду или хоть намек на алкоголь. А сколько таких сцен и намеков было в «Голубях»… Количество произнесенных «Вздрогнем» в фильме уж и не сосчитать!

Меньшов был в ярости:

— Да какая же это пропаганда? Это комедия! Это же смешно! Просто юмор такой! О чем вы? Да какая агитация? Не буду я ничего резать! Меня лучше режьте! Меня!

Люся сопереживала. И не только Меньшову, а всем представителям режиссерской профессии. Это какими же должны быть нервы, терпение и здоровье, что такие вещи снимать? А потом еще и отстаивать свое мнение и свои права! Да и без таланта, вкуса, слуха и музыкальности тоже не обойтись. Вот такой коктейль из одних только достоинств должен получиться!

А Владимир Валентинович… Он человек не из простых! Он мог спокойно позвонить Гурченко среди ночи и сообщить, что американцы, увидевшие кадры из фильма, были в восторге. Но в то же время, на следующий день он мог пройти мимо и даже не поздороваться. Он быстро загорался и так же быстро погасал. В чем-то они были с Люсей похожи.

Когда съемки «Голубей» были в самом разгаре, актриса, которая должна была играть Раису Захаровну, еще не была утверждена. Тогда-то Людмила Марковна и получила телеграмму от Меньшова, в которой он поздравлял ее с присвоением звания народной артистки СССР, а также предложил сняться в его фильме.

И вот уже Люся, под папины слова в мыслях «Давай, детка! Только вперед! Дуй свое! Риск — благородное дело!» мчалась к Меньшову в Медвежьегорск.

Когда они увиделись на съемочной площадке, Владимир Валентинович сказал:

— Вы уже так много снимались! У вас такой послужной список ролей. Я даже не знаю, что вы можете еще.

Это была его первая фраза. «Ни тебе здрасте, ни до свидания!» — подумала актриса. Ну, ничего. Промолчала. Как ни крути, даже если актера приглашают сниматься без проб, ему все равно придется непросто, все равно придется что-то доказывать. Люся это знала, как никто другой! Уж сколько было этих первых съемочных дней, а сколько проб, предшествующих им… Не счесть. Вся в пробах! Уже негде эти пробы и ставить!

И теперь, когда две недели остались позади, все шло в легком и веселом темпе. Меньшов постоянно что-то придумывал, делал смешные подсказки, смеялся, чем-то увлекался. К Люсиной игре у него претензий и вовсе не было. Ему нравилось почти все!

Как раз, по прошествии нескольких лет, Людмила Марковна ехала в поезде на гастроли. Утром, как это обычно бывает, у туалета выстроилась целая очередь. В этой очереди была и Люся. Ожидая свой черед, она заметила обращенное на нее улыбающееся лицо. Отвертеться невозможно! Он подошел к Гурченко чуть ближе:

— Людмила Марковна, а я Вас жду!

— Я это уже поняла!

— Значит, так! Позвольте доложить! Капитан дальнего плавания. У меня есть один недостаток. Ну, сами понимаете, когда по полгода не вижу суши, могу запить. Но коллеги меня уважают. Они ждут столько, сколько придется, а потом включают мне «Любовь и голуби». Людочка, милая, товарищ дорогой, я все сделаю, хотите шампанского, коньяка, конфет? Только скажите, как вы умеете это ваше «Людк! А Людк?».

— Так вы уже и так все знаете! Наизусть читаете! — ответила Гурченко.