Валентина Малявина - Услышь меня, чистый сердцем

В то время все были влюблены в Хемингуэя и Клиберна. Почти во всех квартирах были их портреты. Позже повсюду появился Юрий Гагарин со своей чарующей улыбкой. А еще «Битлз» и Джон Кеннеди. Это наши герои! Это наши кумиры!

Мне не было восемнадцати, когда я стала женой Саши Збруева. Инна и Ваня не поженились.

Я поступила учиться в Школу-студию МХАТ на курс Павла Владимировича Массальского, а Инна стала учиться в театральной студии при Детском театре. Ее учителями были М. О. Кнебель и А. В. Эфрос.

Детский театр и Школа-студия — совсем рядом, и мы во время перерыва бегали друг к другу. Пили кофе в кафе «Артистическое» и были уверены в долгой и — бесспорно — счастливой жизни.

Инночка одной из первых актрис своего времени поехала на кинофестиваль в Канн с фильмом Льва Кулиджанова «Когда деревья были большими».

Она уже сыграла у Василия Ордынского драматическую роль в фильме «Тучи над Борском». Тема была трудная. Религиозная. Время было безбожное, и, не понимая глубин религиозных людей, их осуждали и чернили. Инна очень эмоционально играла свою роль. После фильма «Когда деревья были большими» она стала известной актрисой. Кинокритики говорили о ее незаурядном таланте и удивительной индивидуальности.

А в театре Инна Гулая и Гена Сайфулин исполняли главные роли в знаменитом спектакле Анатолия Васильевича Эфроса «Друг мой, Колька!».

Я была на премьере. Идет сцена Инны и Гены. Играют они превосходно. Во время сцены вдруг аплодисменты, а Инна сидит на бревнышке. Под аплодисменты ликующего зала она встала с бревнышка и низко поклонилась зрителям. Это было очень непосредственно и трогательно.

Поклонилась и снова вернулась в мизансцену на бревнышко для продолжения диалога.

Я с удовольствием всегда вспоминала об этом и показывала Инне, как она в середине спектакля раскланивалась. Инна сначала заразительно смеялась, а потом почему-то строго говорила:

— Что смешного-то? Не понимаю.

Как-то Инна прибегает на Арбат, я была у мамы, и рассказывает мне про Гену Шпаликова. Его любили все: и Андрей Тарковский, и Андрон Кончаловский, и Ромадины Миша и Витоша, и Маша Вертинская, и все его знакомые. И незнакомые тоже любили.

Гена — Светлый Человек!

Инна до безумия влюбилась в Гену.

Гена так же влюбился в Инну. Он все звал ее: «Родина моя!»

Они сняли комнату на Арбате. Большая зала, перегороженная красивым гобеленом на две комнаты. В одной из них был кабинет Гены. Вместо письменного стола — столик из кафе, ну, такой, из голубенькой пластмассы, с железным кантиком. Вся стена над столом — в фотографиях, прикрепленных кнопками. Много портретов Маши Вертинской, она играла главную роль в фильме Марлена Хуциева по сценарию Шпаликова «Застава Ильича». Портреты Светланы Светличной, кинодраматурга Натальи Рязанцевой, Ирмы Рауш украшали пространство над столом. Инночка мирилась с тем, что Гену увлекали очаровательные женщины.

— Он ведь гений… И я не знаю, как мне вести себя с ним… — задумчиво говорила она. — Гена — гений, — и улыбалась.

Однажды звонит и просит мое платье.

— Очень нужно твое платье с перламутровыми пуговками. И причеши меня, пожалуйста. Мы сегодня идем ужинать в ВТО. Мы помирились.

Они довольно часто ссорились, вначале по пустякам, потом ссоры их усложнились.

Я уже снялась у Андрея Тарковского в «Ивановом детстве», и у нас с Андреем были свои, необыкновенные отношения. Андрей тоже пригласил меня на ужин в ВТО. Я сказала об этом Инне. Она попросила меня не ходить.

— Я буду себя чувствовать зажато в твоем платье при тебе. Не приходи.

— Но Андрей знает это платье, и оно ему нравится.

— А может быть, ты мне подарила его. Понятно?

Другим днем Андрей все-таки заметил:

— Смотрю… знакомое платьице… А тебя нет. И прическа у Инны идеальная. А тебя нет.

У Инночки густые-прегустые волосы. Она с трудом справлялась с ними. А у меня получалось сделать красивую прическу из ее потрясающих волос.

Они были счастливы, Инна и Гена. Красивы. Талантливы.

Инна решила продлить студенческие годы и стала готовиться в Театральное училище имени Щукина.

Очень боялась конкурса.

— А вдруг провалюсь?

И читала мне вслух:

Читала так себе. И я ей советовала читать стихи Шпаликова.

— Ты — того? Совсем? Шпаликов — не Беранже, — сердилась Инна.

— Но он ведь гений!

— Современный.