Александр Шатравка - Побег из Рая

— Что вы! Как здесь увидишься?

Знала бы она, что совсем недавно мы целый час на прогулке вместе провели.

— Здравствуй, Миша! Ой, тебя прямо не узнать, как ты поправился за эти полгода! — начал я спектакль.

— Тебя тоже не узнать. Как твоё здоровье? — протянув руку для приветствия, подыгрывал мне брат.

— Анна Владимировна, можно мы побудем в палате одни? — спросил я своего врача.

— Нет! Только здесь! — сказала она, как отрезала.

— Повезло тебе, Шурик! Хорошее у тебя отделение, тепло у вас, — сказал Миша, который не мог никак согреться, прижимая руки к груди.

— Чем вы думаете заниматься, когда вас выпишут из больницы? — спросила врач, видя, что разговор у нас не получается.

— Работать пойдем, холодильники будем чинить, за них хорошо платят, — врали мы.

— А за границу как же? Когда снова туда пойдёте?

— Нет! Что вы! С нас и этой совершённой глупости достаточно. Не будь мы знакомы с нашим пограничником, мы бы здесь сейчас не сидели, — ответил я за себя и за Мишу.

— Да, это Романчук во всём виноват, — кивая головой добавил брат.

— Что бы вы там за границей делали, если б вас не выдали? — вступил в разговор молодой врач-терапевт, сидевший в дальнем углу кабинета что-то записывая. — Там ведь и своих таких бродяг хватает. Вы хоть газеты читаете?

— Конечно, мы всё знали. Там же капитализм, за всё платить надо — и за лечение, и за образование. Мы и не собирались там оставаться. Вы не подумайте, что мы с братом могли Родине изменить, — объяснял я советскому специалисту с высшим образованием.

— Жаль, что вы там не остались, пришлось бы там лазить по помойкам, собирать объедки, — на жирном лице врача застыла брезгливая улыбка и, немного подумав, он добавил: — Западные люди.

Мы сидели и молчали, не зная, о чем здесь можно говорить, лишь отвечали на вопросы медперсонала и ждали, чтобы поскорее закончилось это ненужное нам представление.

Вася Рубан зашел в комнату для свиданий и сел рядом со мной на скамейку. Это был молодой, очень приятный интеллигентный человек лет тридцати, находившийся в больнице уже пятый год. О своем деле он не любил говорить, я лишь знал, что Вася написал книгу о проблемах молодёжи и называлась она «Умер снег, проткнутый подснежником». Сидевшие напротив Васины родственники нервничали, и он был очень расстроен.

— Что-то случилось? — спросил я. — Менты-падлюки не разрешают малыша мне увидеть.

Его маленький сын и его отец так и простояли под открытым небом в морозный январский день на улице под указателем: ул. Чичерина №101, и на свидание не попали. Шум в комнате для свиданий быстро нарастал.

— Сейчас по «голосам» много о вашей больнице говорят, — кричала мне мама и, подождав, пока пройдет контролер, добавила: — Плюща должны скоро на Запад отправить. Французские коммунисты сильно его защищают и по каким-то Хельсинским соглашениям о вас обо всех говорят.

Пока мама мне всё это рассказывала, я увидел Валентину Иосифовну, Мишину врач.

— Попробуй упросить её выпустить Мишу на работу, — кричал я, показывая на врача.

Мать умаляющим голосом подозвала её:

— Прошу вас, выпустите Мишу на работу, он целыми днями находится только в помещении, ему от этого очень тяжело и посмотрите, какой он бледный.

— На работу? — удивилась врач. — Он сам никуда не хочет идти. Я ему много раз предлагала, так он отказывается, а то, что он в отделении сидит, так это его вина. У нас в больнице хороший прогулочный двор с фонтаном, на прогулку больных два раза в день водим, но он не ходит, мы же его не заставим.

Я молча слушал эту ложь. Брат не хочет вязать сетки, сидя целый день в коридоре отделения, может быть, это правда, но двухразовая прогулка во дворе с фонтаном? Что она имела в виду, питьевой краник, прибитый к штакетнику?

— Ну, вот видишь, Саша, Миша сам не хочет ходить на прогулки и на работу, а мне жалуется, что его не выпускают, — обратилась ко мне мать в полном недоумении.

— А в швейные мастерские можете его выпустить? — спросил я врача.

— Как я его туда выпущу? Он у вас такой заторможенный, что и пальцы себе пришьёт.

— Что вы! На швейной машинке невозможно пальцы пришить, — сказал я, стараясь быть как можно вежливее, боясь задеть её самолюбие.

— Ну, хорошо, я посмотрю. У вас есть ко мне ещё вопросы? — обратилась она к матери и, не дожидаясь ответа, поспешила к выходу.

Свидание закончилось. Родственники в коридоре передавали продукты контролеру на проверку.