Давид Арманд - Путь теософа в стране Советов - воспоминания

— Такого другого кузнеца, как наш бывший барин, не бывало и не найти. Хороший был барин!

Теперь надо рассказать о предках моей матери. Их история коротка: до меня дошли сведения только о четырёх поколениях — вместо шести со стороны отца.

Мой прадед — Лейб-Мейер-Борух-Давид Тумповский (которому я обязан происхождением моего имени) родился в черте оседлости в Сувалках у самой германской границы. Он учился в еврейской религиозной школе и, окончив её, сам стал учителем в хедере. Он отлично знал талмуд и всем своим поведением и внешностью больше походил на раввина, чем на учителя. Человек необычайной доброты, бессеребренник, он раздавал деньги и вещи всем, кто у него просил, и сам вечно сидел без копейки. Он постоянно спорил с женой:

— Ну и что ты печёшься о завтрашнем дне? Как ты всё-таки мало веришь в бога!

Но если б его необычайно трудолюбивая жена не шила и не стирала на людей целыми днями и не зарабатывала всеми возможными способами, они не смогли бы жить и растить своего единственного сына — моего дедушку Марьяна.

Давид рано овдовел. Он женился ещё раз и нажил трёх детей. Детей он особенно любил и своих и чужих. Учить их было для него величайшей радостью жизни. Он был настоящим энтузиастом просвещения. За это и дети его любили.

Дети от второго брака постепенно рассеялись по свету. Старший рано умер, средний уехал в Америку, про него ничего не известно; про младшего мы знаем только то, что он был врачом на фронте во время войны с Японией. Позже след его затерялся.

Вторая жена Давида намного пережила его. Я помню её, она ещё приезжала к нам в Париж, когда мне было пять лет. Я очень удивлялся и гордился тем, что у меня есть живая прабабушка, чего не наблюдалось ни у кого из моих товарищей. Впрочем она показалась мне страшной; теперь я понимаю, что она просто была очень стара, а старость часто кажется детям или страшной или смешной.

Дедушка Марьян Давыдович курс начальной школы проходил в хедере, под руководством своего отца. Но, хотя отец его очень любил и старался передать ему свои знания, хедер не удовлетворял молодого человека. Его тянуло к светскому образованию. Едва подросши, он ушёл из семьи и поступил в гимназию, одновременно зарабатывая на жизнь уроками. Он перебивался с хлеба на воду, но успешно закончил среднее образование и поступил в Варшавский университет на медицинский факультет. Он был рационалистом и атеистом, но унаследовал от отца большую доброту, хотя и был вспыльчив.

Дедушка поселился в Петербурге. Высшее образование дало ему право жительства там. Он посвятил себя педиатрии, а в качестве района работы избрал себе Выборгскую сторону, населённую беднотой. Как и его отец, он рассматривал свою работу как служение людям, а не как заработок. Хотя он занимался частной практикой, но за лечение детей рабочих брал копейки или не брал ничего, более того, видя, что родители глядят с сокрушением на выписанный им рецепт, он говорил:

— Ну, ладно. Приходите завтра, я постараюсь вам достать лекарство.

И просто шёл в аптеку покупать то, что нужно для пациента, на свои деньги. При такой тактике вскоре у него от больных не было отбоя, но его семье денег на жизнь не хватало. Пациенты и их родственники относились к нему с великим уважением и называли его «Наш доктор», чем он очень гордился.

Когда дедушка женился и пошли дети, он вынужден был взять работу заведующего отделением в детской больнице, чтобы иметь определённый минимум заработной платы. Совмещая службу с частной практикой, он был занят целыми днями. Он выезжал к больным и в праздники и ночью. Он говорил, что врач не имеет права располагать собой, что это право он передаёт своим пациентам.

Со временем дедушке пришлось набрать себе некоторое количество богатых пациентов. Он лечил их также добросовестно, но за лечение брал с них некоторую плату, сравнительно небольшую. И эти пациенты его очень ценили:

— Я думаю, не грех с богача содрать лишку, — смеялся он, — ведь это даёт мне возможность даром лечить бедняков. — Жили они очень скромно.

Дедушка не был чужд и науке. Он защитил диссертацию, что-то насчёт белкового питания детей. Книжечка была напечатана, и я ещё в детстве пытался её читать, но вполне безуспешно.

Бабушка Ревекка Михайловна, урождённая Бредау, происходила из богатой семьи. Все её предки были коммерсантами. Они участвовали в знаменитой чайной фирме братьев Высоцких. Магазин их, украшенный в китайском стиле, ещё сохраняется в Москве на улице Кирова, напротив почтамта. Брат бабушки, известный как «дядя Фима», вёл дела этой фирмы заграницей. Сам он происходил из города Шавли (теперь Шауляй) близ германской границы. Он был молодой, весёлый, щеголеватый. Кто-то рассказал моей маме и её сёстрам, когда они были ещё совсем небольшими девочками, будто дядя Фима контрабандист и будто тётушка «танте Лиза», строившая из себя француженку и с умышленным французским акцентом говорившая по-русски, вышла за него замуж только после того, как он перевёз через границу контрабанды на 10 000 рублей. Эта шутка долго держалась в семье, и я ещё верил, что среди моих предков были контрабандисты и по этому поводу задирал нос перед товарищами.