Иван Кулаков: Я родом из страны Советов

Нашей мамочке, милой Машеньке и дорогой жене,

Марии Петровне Пресняковой посвящается.

Родился я 6 июля 1922 года по новому стилю в деревне Шалимово Завидовского района. Раньше это была Тверская область, потом Московская, затем Калининская, сейчас опять Тверская… Это станция «Завидова» недалеко от Москвы – примерно 100-110 км. Деревня Шалимова маленькая – не более 50 домов, рядом река Шоша, которая впадает в Оку… или Волгу… А еще рядом была река Инюха, которая впадала в эту Шошу.

Дом наш был посередине деревни, совершенно новый, видимо, его на то время только-только построили, потому что колодец во дворе был старый, слева и справа тоже стояли старые дома – там никто не жил. Сейчас деревни Шалимово уже нет. В 1936 или 1937 году ее переселили, а место затопили – там построили канал Москва-Волга. А на месте деревни стало Московское море.

Природа там была исключительно замечательная. В Завидово сейчас есть резиденция правительства – они туда на охоту ездят отдыхать. Там у них Охотничьи угодья. Вот недалеко от той местности я и родился. Уж очень там красиво. Река Шоша в Волгу впадает метров 50 в ширину, а над ней – крутой берег, а там сосны. Вечером эти сосны освещаются и прямо отсвечивают медью… Солнце, закат, и эта медь в воде отражается. Такая красота! Неописуемо. А рядом там временные мостки. И когда река разливалась (а Волга-то разливается широко) мосты иногда сносило, поэтому делали временные мостки – они еще «ходы» назывались. Когда приходило время разлива эти «ходы» разбирали, потом собирали заново.

Наша семья… Я сейчас говорю о том периоде, когда мы жили в деревне, – еще до того, как мы переехали в Москву, до того, как деревню снесли. Наша семья состояла из пяти человек, да еще бабушка. Т.е. всего было шесть человек. А в 30-ом году еще братик родился – Толя, но он вскоре умер. Папа наш, Кулаков Георгий Иванович, 1895 года рождения. Образование он имел не более 4-х классов, но был уже в то время грамотным. Работал он кассиром, в юности работал в Москве официантом в ресторанах. Был такой большой немецкий ресторан в Москве «Савой» – там он молодым работал официантом, его даже допускали к руководству бильярдной; и в бильярд он хорошо играл. Когда мы жили в деревне, папа приезжал к нам. Нас он любил очень – привозил игрушки, гостинцы, много и забавно с нами играл. Как-то раз бабушка сказала, что завтра приедет папа. Мы, дети, втроем простояли весь день за огородом на загородке, но так и не дождались. Проснувшись рано утром, я увидел посреди избы на полу лохань – большой деревянный таз с высокими стенками – а в нем два больших длинных сома. Засмотревшись, я хотел одного из них погладить, но сом с шумом выскочил из лохани и стал прыгать по полу. Я взревел и очень напугался. Мы тогда все утро до обеда играли с сомами – было весело. Папа был заядлый рыбак. Приехал он, когда мы уже спали, сходил на реку Шоша, поставил перемет с лягушками для приманки, а утром вытащил два сома.

Наш папа был поэт… но неудавшийся. Сочинял стихи… Единственный раз его работа была опубликована в газете… В то время был модный поэт Демьян Бедный – деревенский поэт. Вот, я помню, мы его стихи тогда пели:

Поневоле ты идешь?

Аль с охоты?

Ваня, Ваня, пропадешь

Ни за что ты.

В Красной Армии штыки,

Чай, найдутся.

Без тебя большевики

Обойдутся.

Это такая крамольная была песня. Естественно, его притесняла советская власть за такие песни – мол, как же это не надо было в армию ходить?.. Тогда война была гражданская… Он еще какое-то стихотворение написал – мол, мужики, не воюйте, а сидите на печке. А мой отец написал стихотворение – словом, чтоб все крестьяне слезали с печки и шли воевать. Это стихотворение всем понравилось, и его напечатали в какой-то газете. После работы мой отец ходил в литературный кружок. Там у нас рядом был завод Каучук, при котором и был этот литературный кружок, где мой отец занимался. Несколько строк из его стихотворений я помню до сих пор:

Мягкие постельки постелила мама –

Боре на кроватка, Ване на диване…

Уотца была библиотека с такими книгами, которые тогда запрещенными считались. Книга одна пропала по нашей вине – Грибоедов «Горе от ума», написанная от руки грифелем. И сам Грибоедов исправлял там кое-какие предложения. Мы кому-то похвастались ей, а у нас такой хулиган был Заец – он стащил эту книжку, кому-то продал, а нас угощал соевыми батончиками. Мы уже потом спохватились… Отец нас, конечно, ругал…