Иван Кулаков - Я родом из страны Советов

Через полгода мы переехали в другое место – ближе к центру – на ул. Усачева, где рядом был завод Каучук. Этот завод был еще до революции, там делали искусственный каучук. В то время в Советском Союзе было всего три таких завода, т.е. это было предприятие огромного значения. На «усачевке», где мы жили, бараки были хорошие – они отдельно были огорожены забором, там был клуб, детская площадка… В одном из бараков находилась кухня (в каждом доме кухни не было), посередине стояла плита… И все женщины ходили туда готовить еду. На самом деле условия были хорошие… Существовал бильярд, а в клубе был кружок самодеятельности, в котором взрослые парни и девушки делали постановки. Правда, туалет был от нас в метрах ста. Там же была и мусорная яма. Так мы там и жили до самой войны, а потом это место просто разбомбили.

Рядом с нашей деревней была еще деревня Нехава, с которой нас разделяла речка. У этой речки с нашей стороны стояло три амбара – в них девушки с парнями встречались вечером и грызли семечки. Семечек было так много, что тогда я, еще маленький, шагал по этим семечкам как по осенним листьям – сухие они, хрустят… И в большие праздники (а большими тогда считались не советские, а старые праздники – у каждой деревни был свой) одним из развлечений считалась драка между нашими шалимовскими ребятами и ребятами с деревни Нехава. Бабушка ходила в церковь и приносила нам маленькие плюшки, девчата семечки щелкали и ребятишки рядом сидели. Парни тогда пели очень похабные частушки, а девушки – нормальные пели. В эти праздники с утра собирались маленькие ребятишки – лет по 10-12 – и через эту речку они бросались камнями. А мы, маленькие ребятишки до 10 лет, эти камни собрали и приносили «взрослым» парням. На праздник бабушка мне давала хорошие штаны и рубаху чистую, а я камни складывал прямо в рубаху – так и носил. Странно, что тогда я ни разу не получил камнем по голове, потому что камней-то много там бросалось – кидали их со злостью, криками, прибаутками, оскорблениями. Потом вместо этих ребят приходили те, которые постарше – тут мы уже боялись и уходили домой. Бабушка, конечно, на меня ругалась – мол, она мне самую лучшую рубаху дала на праздник, а я ее и порвал, и запачкал где-то. Эти взрослые парни дрались до вечера, ну а под конец уже мужики приходили и вступали в драку по-настоящему – не на камнях, а врукопашную.

Учиться мы ездили в школу №6 – на трамвае, далеко, остановок пять по большой Пироговской улице. Эта школа раньше была церковью очень большой – в пять или шесть этажей – а потом ее сделали школой. Я тогда учился в 3 классе «о». Мы, малыши, там были не на самом верхнем этаже – школа была так устроена, что чем старше класс, тем выше этаж. Насчет буквы, «о» – это был самый низкий класс по успеваемости, т.е. чем выше буква, тем выше успеваемость в классе была. Получается, что в классе «а» учились самые лучшие. Ну я хорошо учился, и меня перевели из буквы «о» в букву «н». Обедали в школе бесплатно, кормили там, по нашему мнению, очень хорошо: хлеб давали, давали первое, второе, обязательно котлеты или гуляш и на третье компот или кисель. В школе три или четыре смены было, и мы учились в какую-то среднюю смену, потому что было далеко ездить. Помню, одну школу тогда ликвидировали – сорок пятую – красивое было здание, и туда поселили испанцев. Испанцев-республиканцев, которые проиграли войну, детей туда привезли на теплоходе, их русскому языку обучали, и они все в этом хорошем здании жили. Иногда их к нам приводили, мы им показывали свою самодеятельность, они нам – свою. Нам интересно было – как так они ничего не умеют, как они коверкают русские слова, мы все время смеялись. Еще мы в пионерский лагерь тогда ездили.

Примерно через год из школы, в которой я учился, нас перевели в другую – 42-ую школу в 5-ый класс. Школа эта была в 10-15 минутах ходьбы… Запомнилась она мне, во-первых, тем, что там у нас был кружок самодеятельности, где я играл Олесю в какой-то белорусской пьесе. По сюжету Олеся – это бедный мальчик, которого никто не уважал, но сам он был человеком хорошим. Чтобы сделать из меня бедного мальчика, мама взяла хорошую рубаху и нашила на нее множество заплат, и на штанах – то же самое. Бабушка где-то нашла мне лапти. Мы очень долго репетировали, но самое интересное началось во время выступления… Моя роль была не главная, впереди еще шло действие, а потом уже мне нужно было выходить на сцену… Я вышел на сцену, увидел – народу много, десятки учеников, еще преподаватели… Я замер от неожиданности и не знал, что сказать. Все понимают, что я растерялся… А за сценой руководительница кружка шепчет мне: «Ну, чего молчишь?»… Похоже, это и из зала слышно было. Но я-то думаю, что она подсказывает мне… Ну я со сцены в зал и повторяю за ней: «Ну, чего молчишь?» Зал как взорвется! Мальчишки даже стали ногами топать! А я все никак не мог вспомнить, что же мне нужно говорить… А вокруг все шушукают, что-то мне говорят… Словом, это потрясающее явление, которое до сих пор я не могу забыть… Ребятишки все смотрят, и преподаватели тоже смотрят, а в зале еще так светло было… Очень светло.