Яков Сегель - Коля из села Снегири

Вперёд! И ещё сотня немцев сдалась в плен.

Вперёд! И уже навстречу нам звучит музыка.

Если бы ты видел, как нас встречали освобождённые чехословацкие города!

Вот это было ликование!

Нас засыпали цветами, и скоро наши машины стали похожи на клумбы. Женщины и мужчины, старики и дети танцевали от радости, смеялись, пели, кричали:

- Наздар, братушки! Здравствуйте, братья!

Они старались угостить наших воинов повкуснее, но у солдат не было времени.

Вперёд! Только вперёд!

...Уже несколько часов мы видели на дороге перед нашей машиной следы фашистского танка, но догнать его нам никак не удавалось, танк всё время ускользал от нас, а там, где он только что проехал, горели разрушенные дома, стонали раненые, лежали убитые.

А может, они там, в танке, ещё не знают о том, что кончилась война, что в самом центре Германии, в Берлине, уже сдались фашистские главари и даже подписали специальный документ, который называется "Акт о безоговорочной капитуляции"?..

Наконец мы увидели этот танк. Он стоял на бугорке за кустами. Видимо, в танке не осталось ни капли горючего, его мотор заглох, и мрачная стальная машина остановилась.

А издалека, и справа и слева, доносились радостные звуки далёких оркестров - люди повсюду праздновали своё освобождение, и только тут, за пятнистой бронёй, всё ещё, притаившись, пряталась опасность.

Пушка на заглохшем фашистском танке вдруг зашевелилась, будто искала, в кого бы выстрелить...

Мы на всякий случай залегли...

- Да нет, братцы, - сказал Николай Яковлевич. - Не может этого быть! Они там просто не знают, что войне конец. Надо им просто сказать об этом...

- А кто им скажет?

- Да хоть и я!

- А как ты им скажешь?

- Просто встану и крикну.

- А они не услышат.

- А я подойду поближе.

- А они выстрелят.

- А я помашу белым флагом.

- А где ты его возьмёшь?

- Привяжу нательную рубаху к палке, вот тебе и флаг.

- А что крикнешь?

- Что крикну?.. Мир, крикну. МИР!

- А они не поймут по-русски.

- А я - по-немецки.

- А как по-немецки "МИР"?

- Не знаю.

Но тут Коля увидел на траве листовку, которую сбросил немцам наш самолёт. В ней по-русски и по-немецки было написано: "ФРИДЕН - МИР!"

Коля очень обрадовался:

- Вот! Я крикну им "ФРИДЕН!!", и они поймут.

В следующую секунду он уже снял с себя гимнастёрку, потом белую нательную рубаху, привязал её к палке и поднялся во весь рост.

Мы продолжали лежать на траве, и, наверное, поэтому небольшой Коля Исаев казался нам сейчас снизу очень высоким.

Он слегка поёжился от весеннего ветерка и улыбнулся друзьям:

- Весна - весной, а зябко... Ну, пойду я...

И Коля пошёл к танку.

Он как можно выше поднял на палке свою белую рубаху.

- ФРИДЕН! - крикнул он и подумал: "Нет, они там в танке, наверное, не слышат его".

Коля прошёл ещё шагов десять и крикнул снова:

- ФРИДЕН!!

Сейчас пушка танка была направлена прямо ему в грудь.

"Чего же они, глупые, не отвернут пушку? - подумал он. - Ведь в живого человека целятся".

Так он подумал и снова крикнул:

- ФРИДЕН!!!

В ответ на это пушка выстрелила.

Прозвучало и затихло вдали глухое эхо выстрела, а мёртвый Коля продолжал стоять.

Потом упал.

- КОЛЯ!!!

Мы бросились к нему. Мы забыли про танк, бежали во весь рост, не пригибаясь. Это как раз больше всего и напугало фашистов. Они в ужасе выпрыгивали из танка и исчезали в кустах.

А Коля лежал на зелёной, весенней траве и смотрел неживыми глазами в голубое небо.

Это действительно очень страшно, когда человек уже не живёт, а всё ещё как будто смотрит.

...Мы закрыли его глаза. Теперь казалось, что Коля спит.

Он был ещё совсем мальчиком.

Он успел всё-таки увидеть, как кончается война, и поэтому, наверное, его губы сейчас улыбались.

Мы похоронили его под старым дубом.

Позже, несколько лет спустя, чехи и словаки поставили на том месте каменный обелиск. А пока мы просто прибили к дереву крышку от снарядного ящика - всё, что у нас было, - и написали на ней:

ИСАЕВ НИКОЛАЙ ЯКОВЛЕВИЧ

Родился в 1926 году - пал смертью храбрых

9 мая 1945 года.

...Он был ещё очень молодым - наш Коля.

Мы стояли и молчали, когда сзади остановилась машина. Из машины вышел наш генерал.

Он прочёл надпись над могилой, закрыл глаза, спросил:

- Как это?..

Ему рассказали.

- Кто у него есть на родине?

Генералу отдали конверт с письмом Прасковьи Кузьминичны, где был её адрес.

Он спрятал письмо в нагрудный карман.

- Я сам ей напишу.

Генерал опустился на колено и выше всех слов приписал: