Михаил Азаров - Зазнобы августейшего маньяка. Мемуары Фанни Лир

Ники всё ещё не мог опомниться.

— Но брильянты из киота, — пролепетал он. — Боже мой! Когда их украли?

Великий князь Константин пересказал то немногое, что знал.

— В точности, как у меня! — хлопнул себя по лбу Ники. — У меня пропали со стены золотые медали!

— Надобно, Ники, вызвать полицию.

— Брильянты украл он, — упрямо сказала Александра Иосифовна, едва за сыном закрылась дверь.

— Да нет, Санни, — возразил великий князь Константин, — это навряд ли. Ты видела, как он был потрясён. Нет, Санни, нет, сын наш не вор, в этом я уверен.

Но великая княгиня стояла на своём. Великий князь раздражался более меры, ибо и сам не был так уж уверен в невиновности сына. В конце концов, и топазовую государынину печатку, и образа из молельни украл, как выяснилось, он.

Но если всё откроется, прощай реформы, прощай будущее России. Стало быть, ничего не должно открыться.

«Расследую всё сам, — решил великий князь, — и сам, как найду нужным, накажу его. А пока — молчание».

— В любом случае, Санни, — примирительно сказал он вслух, — прошу вас молчать до времени.

— С одним условием.

— Говорите. Я исполню всё, что вы скажете.

— Отступитесь от «танцорки». Вы бесчестите нашу семью.

И это говорила она, вырастившая бесчестного сына! К тому же, теперь она пошла на прямой шантаж. Великий князь Константин не мог оставить «танцорку» — женщину, которую он любил, и детей, которых она ему подарила.

Великий князь ссутулился за письменным столом. Великая княгиня стояла над ним, как богиня мщения.

— Не могу, — еле слышно прошептал он.

Великая княгиня молча вышла.

Вечером того же дня Александра Иосифовна уезжала в Германию.

После полудня в Мраморный приехал деверь её, государь, проститься. Не в силах говорить, Александра взяла его за руку и подвела к иконам с разорённым киотом. Три нижних каста чернели, как пустые глазницы.

Государь покраснел от гнева. Пообещал царь нынче же, теперь же, по возвращении в Зимний, вызвать Трепова и велеть ему провести расследование.

Остаток дня великая княгиня принимала родных. С ними она дала себе волю. Особенно откровенна она была с Минии, женой наследника. Хорошенькая датчанка, живая, простая, сердечная, её императорское величество великая княгиня Мария Фёдоровна расположила к себе всю семью.

— Теперь, Минни, — со слезами в голосе сказала Александра Иосифовна, — Ники опозорен навек.

Вместо ответа Минни кивнула и тоже заплакала.

Великая княгиня Александра могла ехать спокойно.

Да, её сын опозорен. Но метила она не в него, а в его отца. Это было её местью за измену.

Вернувшись к себе на Почтамтскую, Ники сообщил Фанни о краже трёх солитёров и пересказал разговор с отцом. У Фанни перехватило дыхание. Она посмотрела на Ники с ужасом. Сказать, однако, она ничего не сказала.

«Не их ли это с корнетом рук дело?» — подумал великий князь. Но и он ничего не сказал вслух.

Всё же ни о чём не спросить Савина великий князь Николай не мог. Он послал за корнетом — того не оказалось дома. Кинулись искать в места, где бывал он — не нашлось его и там. Оставили записку у него на квартире и ожидали. Савин точно сквозь землю провалился».

Трепов из кожи лез, дабы оправдать доверие государя. Но действовал не напролом, а умно и осторожно. Опрашивать прислугу Мраморного дворца он не стал, ибо не хотел, чтобы по столице поползли слухи, порочащие августейшее семейство. Слуги, между тем, язык за зубами не держали, но полиция затыкать им рты не собиралась.

Градоначальник направил агентов к петербургским ростовщикам. Не прошло и суток, как ему доложили: одному из ростовщиков 8 апреля какой-то офицер предложил купить три крупных бриллианта. Процентщику это показалось подозрительным. Он предложил офицеру за бриллианты сущие копейки в надежде, что сделка не состоится. Тот неожиданно согласился, и солитёры перекочевали к новому владельцу.

Процентщик беспрекословно передал покупку полиции. Трепов мог убедиться: все три драгоценных камня по описанию полностью соответствуют похищенным из опочивальни великой княгини Александры Иосифовны.

Теперь оставалось найти продавца. Процентщик божился, что видел его впервые и внешность не запомнил. Но при покупке в лавке находился другой клиент — юнкер, которого смог описать.

Быстро нашли юнкера. Юноша офицера запомнил. Лицо его юнкеру показалось знакомым. Кажется, он встречал где-то в верхах этого хлыщеватого капитана с пушками на эполете. Но такая деталь осложнила поиск. Эполеты с пушками не носили офицеры полков, шефами которых являлись великий князь Константин Николаевич и его старший сын Николай Константинович.