Михаил Азаров - Зазнобы августейшего маньяка. Мемуары Фанни Лир

Он ежедневно приносил какие-нибудь новые вещицы, флакончики, статуэтки, говоря, что получил это в подарок от матери или разыскал в ненужной рухляди дворца.

Я знала, что он очень любим своей беспорядочной матерью, и что во дворце много всякого хлама — и мысль о том, что он одержим клептоманией, не приходила мне в голову.

Наступили рождественские праздники, но мы провели их не столь весело, как прежде. Великий князь становился все задумчивее и рассеяние; между нами росла какая-то тайна. Часто лицо его выражало глубокую и тревожную думу. Он обдумывал тогда новое похищение и боялся, чтобы я не узнала правды.

В январе начались приготовления к свадьбе великой княжны Марии, и почти все время великого князя было поглощено обедами, парадами, приемами. Он приходил вечером донельзя усталый и сонный; говорил мало, и я теряла возможность следить за ним.

Однажды, задумав развлечься, он пригласил меня на охоту за волками. Хотя мне и не хотелось, но я, по обыкновению, согласилась. Облачилась в такой же охотничий костюм, как и он, с большими усилиями напялила на себя ботфорты, подобрала под шапку волосы и отправилась с ним в путь, всюду принимаемая за английского принца и пользуясь соответственным этому званию почетом.

Дорогой мы переночевали в крестьянской избе; верстах в восьми оттуда вышли из саней и пошли пешком по глубокому снегу, в котором я вязла чуть не до поясницы.

Я страстно люблю снег, при виде его мне хочется кататься в нем, есть его, гладить, как самый дорогой для меня предмет. Мне кажется, что даже сама смерть под этим ослепительным белым саваном не лишена поэзии.

Мы шли по следам рыси, которые скоро исчезли. Осматривая деревья, я заметила на одном из них что-то серое и указала на это великому князю. Он прицелился, и после второго выстрела убитая рысь, сорвавшись с дерева, упала в снег.

Отсюда мы в 3 часа проскакали 75 вёрст до Павловска, где была уже приготовлена охота на волков. Я стояла рядом с великим князем у опушки леса, откуда сотни крестьян с громкими дружными криками выгнали на нас поочередно пять волков. Они были убиты его последовательными выстрелами, за исключением одного раненого успевшего убежать в лес.

Крестьяне подтащили убитых зверей к ногам великого князя, а он, сорвав с сосны ветку, передал ее мне, чтобы я возложила ее на них в качестве обычного трофея. В заключение мужики подняли августейшего охотника на руки и стали качать с криками ура.

Мы возвратились с 6-часовым поездом, а в 8 часов я уже сидела в Михайловском театре, восхищаясь, прекрасной игрой артистка Паска.

11 января была свадьба великой княжны Марии Александровны [7] Вел. Кн. Мария Александровна род. в 1853 г., была в супружестве с принцем Альфредом Великобританским, герцогом Саксен-Кобург-Готским. . Получив билет на место в галерее салона где должна была пройти императорская фамилия в церковь и обратно, я отправилась туда пораньше и очутилась среди избранной и разряженной, как на балу, публики.

Внизу колыхались человеческие волны, отливавшие шелком и бархатом дамских туалетов и блестевшая золотом и серебром военных и придворных мундиров увешанных орденами и лентами.

Вдруг все замолкло и как бы замерло; придворные дамы выстроились в два ряда, показался церемониймейстер, а за ним государь с государыней. Царь имел вид серьезный и глубоко растроганный, а государыня была такая бледная, худенькая и тщедушная, что я удивилась, как она могла выносить тяжесть всех своих бриллиантов; она была ими осыпана с ног до головы на сумму, как говорил мне Николай, 28 миллионов франков.

За ними подвигались рядом, как солдаты в строю, четыре наследника тронов: России, Англии, Дании и Пруссии, а потом в таком же порядке, шли три принцессы: галльская, милая и грациозная, как всегда; Дагмара, затмевавшая своей счастливой и пикантной красотой необычную прелесть своего костюма, и третья принцесса Прусская, возвышавшая по контрасту прелести первых двух.

Наконец, появилась новобрачная под руку с своим молодым супругом, одетым в мундир русского моряка; на ней было платье из серебристой ткани с бархатным, обшитым горностаем, шлейфом, который несли четыре камергера, а на голове блестела бриллиантовая корона, лучшая из всех, когда-либо виденных мною. Затем шли прочие великие князья, просто князья, сановники и посланники.

Я поспешила домой расспросить Николая о дальнейшем церемониале, но он от усталости едва мог говорить и только дал мне пропускной билет в большую Николаевскую залу посмотреть на обед.