Дайана Энрикес - Чародей лжи. Как Бернард Мэдофф построил крупнейшую в истории финансовую пирамиду

Второй документ, полученный Комиссией, представлял собой краткое деловое письмо за подписью Лолы Керленд, администратора офиса Avellino & Bienes, которое один из инвесторов получил в ответ на свой запрос в августе 1991 года. Там черным по белому было написано, что фирма предоставляет финансовые услуги только «родным, друзьям и бывшим клиентам… строго ограниченному кругу лиц». Высокомерно-уклончивый стиль безошибочно выдает авторство Авеллино. «Мы не стремимся привлекать новых клиентов и, соответственно, не прикладываем в этом направлении никаких усилий, – говорилось в письме. – Если коротко, речь идет о строго ограниченном круге лиц, и никаких финансовых отчетов, проспектов или брошюр мы не выпускаем и не предоставляем».

Из документов следовало, что деньги участников оформляются как их заем фирме и поступают на ее собственные счета у неназванного нью-йоркского брокера.

Из документов также следовало (по крайней мере, такое впечатление сложилось у юристов нью-йоркского офиса Комиссии), что с фондом King Arthur Account дело нечисто.

Один из этих юристов Комиссии связался с Фрэнком Авеллино.

Звонок из Комиссии по ценным бумагам и биржам не застал Авеллино врасплох. Незадолго до этого ему позвонил друг, юрист из Калифорнии Ричард Гланц. Отец Гланца работал в старой фирме Альперна и был одним из самых первых «субподрядчиков» по сбору денег на счетах у Мэдоффа. Гланц-младший со временем сам вошел в этот бизнес и привлекал к нему других.

Авеллино не сразу понял, что разговор предстоит серьезный, но чем дольше он слушал Гланца, тем все больше цепенел от ужаса. По словам Гланца, некий консультант по инвестициям, с которым Гланц свел Авеллино в 1989 году, получил из Комиссии официальное предупреждение относительно распространявшейся этим самым консультантом информационной листовки фонда King Arthur. Не исключено, что вскоре и самому Авеллино поступит сигнал от регуляторов, сказал Гланц.

Звонок из Комиссии не заставил себя ждать. Авеллино тут же позвонил Бинсу, который даже спустя годы сумел воспроизвести тот разговор:

– Слушай, тут такое дело. Сейчас звонили из Комиссии, у них есть к нам вопросы, – сказал Авеллино.

Вопросы касались «одного типа из Калифорнии», который перекачивал деньги Авеллино и Бинсу через Гланца. Этот калифорниец «напечатал брошюры, а там наши имена», продолжал Авеллино. Нечего и говорить, что тем самым был нарушен изначально наложенный партнерами-бухгалтерами строжайший запрет предоставлять клиентам какие бы то ни было письменные материалы.

– Боже мой, быть не может. Он что, рехнулся? Он же знает правила, – отвечал Бинс. – Все, кто с нами работают, знают правила. И что теперь?

– Ну что – теперь к нам придут.

Судя по всему, задачу разбираться с Комиссией взял на себя Авеллино. Так что, вернее всего, именно он и сообщил Берни Мэдоффу неприятную новость.

Мэдофф сделал две вещи. Сначала он позвонил своему другу и давнему инвестору Говарду Сквадрону и спросил, не возьмется ли за дело его юридическая фирма. Сквадрон перенаправил его просьбу своему партнеру по имени Айра Ли – Айк – Соркин. Коренастый, с выразительным лицом и густыми седеющими волосами, Соркин состоял в штате фирмы с 1976 года; до этого он три года работал юристом в нью-йоркском офисе Комиссии, а еще раньше пять лет служил в должности федерального обвинителя.

В 1992 году Айк Соркин был едва знаком с Мэдоффом – всего несколько обрывочных разговоров на благотворительных обедах на благо еврейской филантропии, которую они оба поддерживали. Зато он знал всех лучших юристов-защитников по ценным бумагам на Манхэттене, со многими из них он вместе работал, с другими познакомился, ведя дела против их подзащитных. С юристами Комиссии по ценным бумагам и биржам он говорил на одном языке. В 1984 году он ненадолго покинул фирму Сквадрона и вернулся в Комиссию, в нью-йоркский офис, где из-за нововведений Джона Шэда царила полная неразбериха. Два года он управлял нью-йоркским офисом, затем с превеликой радостью возвратился в фирму Сквадрона.

Подыскав для Авеллино и Бинса надежного юриста, Мэдофф развил бешеную активность по изготовлению фальшивых документов, которые подтверждали бы заявления бухгалтеров о суммах на их счетах у Мэдоффа. От этой активности на бумаге остался след, который более чем через пятнадцать лет будет воссоздан конкурсным управляющим, – след, давший несколько самых убедительных из всех имеющихся доказательств того, что задолго до разбирательства с Комиссией афера Мэдоффа шла уже полным ходом.