Дайана Энрикес - Чародей лжи. Как Бернард Мэдофф построил крупнейшую в истории финансовую пирамиду

Занавеси из набивного ситца на балдахине выцвели. Серый кожаный диван, если приглядеться, уже в дырочках. Вообще мягкая мебель из гостиной старая, как видно, привычная хозяевам, уютная. Множество вытертых, чиненых или кое-где испорченных пятнами ковров. В одном из перечней каталога имелось предупреждение: «Внимание! Снизу прожжено сигаретой».

Предметы искусства авторства второстепенных художников, самое известное имя – Томас Хорт Бентон. Ценности невелики, а порой даже слишком скромны и не впечатляют судебных приставов. За масляную живопись американского художника Эрнеста Лоусона они ожидали выручить не более 12 300 долларов, но ее продадут за 40 000 долларов. С другой стороны, они оценили прелестный фигурный секретер с откидной панелью начала георгианской эпохи, из орехового и розового дерева, в 22 500 долларов, а продать его удалось только за 9500 долларов.

По мере того как стали перебирать выставленные на другом конце пакгауза самые скромные предметы домашнего обихода, возникло робкое замешательство. Ой, вы только посмотрите, ведь это же… блюдо для картофельных блинчиков-латкес?

Нет ничего удивительного в том, что у Рут Мэдофф изъяли дизайнерскую одежду, элегантные эдвардианские браслеты и великолепное бриллиантовое кольцо в 10,5 карата в платиновой оправе, проданное за 550 тыс. долларов. Из таких предметов роскоши можно было извлечь существенные суммы в пользу жертв ее мужа. Но аукционный каталог красноречиво свидетельствует, до чего основательно ее обобрали. Восемь пар колготок, косметические кисти, пар двадцать носков (ношеных), «спортивная одежда разная», в том числе сильно старый топ на лямках и штаны для занятий йогой, майки Gap и два стираных носовых платка, а также «коробка носовых платков, новых». Забрали и выставили на продажу содержимое ее ванной и кухни: шампунь и крем для рук, прихватки и кухонные полотенца, сушилку для салата и держатель туалетной бумаги – сгребли все подчистую.

Торги (в мидтаунском отеле – очные, в Интернете – заочные) попали в заголовки новостей. Как и ожидалось, особый интерес вызвали тапочки с монограммой, которые в лоте, включавшем одну из рубашек Рут фирмы Ascot Chang, ушли за шесть тысяч долларов. Пятнадцать пар ношеных слаксов и джинсов из гардероба Берни ушли за 25 долларов.

Известно, что два аукциона не собрали вместе и трех миллионов долларов. Выручка от продажи трех домов, трех катеров и автомобиля принесла в итоге 27 млн долларов, не считая 10 млн долларов будущей выручки от таунхауса во Франции и ошвартованной там же 27-метровой яхты, из-за которой возникла склока в лондонском суде по банкротствам.

Это была жалкая капля в разливанном море претензий «проигравших вчистую», которые Пикард суммарно оценил ни много ни мало в 20 млрд долларов. Собрать такую безумную сумму можно было только через принудительные возвраты по суду. По мере того как приближался День благодарения, команда Шиэна извещала о все новых и новых процессах, порой подавая в электронном виде по нескольку исковых заявлений в день по крупным делам и десятки в день – по мелким.

Двадцать четвертого ноября против швейцарского банка-гиганта UBS был подан иск минимум на 2 млрд долларов. Банк обвинялся в том, что своей репутацией он прикрывал различные фидер-фонды Мэдоффа, ничего не предпринимая для защиты инвесторов. В деле прозвучало и название компании Access International, французский основатель которой, аристократ Рене-Тьерри Магон де ла Вилльюше, после ареста Мэдоффа покончил жизнь самоубийством. Через несколько дней UBS станет ответчиком по второму иску в связи с другой группой фидер-фондов, и общая сумма претензий Пикарда к UBS достигнет 2,5 млрд долларов.

Начало декабря ознаменовалось судебным процессом по истребованию возврата комиссионных и компенсации убытков на 6,4 млрд долларов от JPMorgan Chase, основного банка, которым Мэдофф пользовался десятки лет, пока длилась афера. Материалы иска были закрыты для публики, но Шиэн объявил публично, что процесс покажет: банк в отношении Мэдоффа проявлял «преднамеренную слепоту», годами игнорируя «обоснованные и документированные сомнения» его, банка, собственных специалистов. Дело будет «запечатано» запретом на разглашение деталей до начала февраля, когда общественности представят документы, отражающие рост сомнений относительно благонадежности Мэдоффа. Могущественный банк объявил все обвинения нелепыми и поклялся оспорить их в суде.