Шерил Стрэйд - Дикая

Он укладывал каждый предмет в одну из двух стопок. Одной предстояло вернуться обратно в рюкзак, а другой — либо отправиться домой по почте, либо остаться в коробке для походников с МТХ.

— Они тебе действительно нужны? — спросил Альберт, держа в руке презервативы. Альберт, георгианский папочка, «скаут-орел», чье обручальное кольцо сверкало на солнце, который откромсал рукоятку от собственной зубной щетки, но, несомненно, таскал в своем рюкзаке карманную Библию. Он смотрел на меня с каменным лицом солдата, в то время как белые пластиковые обертки дюжины ультратонких презервативов без смазки издавали в его руке негромкий треск, разворачиваясь, как серпантин.

— Нет, — пробормотала я, чувствуя, что вот-вот умру со стыда. Мысль заниматься сексом казалась мне сейчас абсурдной. А когда я упаковывала свое снаряжение, он представлялся мне вероятной перспективой — тогда, когда я еще понятия не имела, что́ прохождение Маршрута Тихоокеанского хребта сотворит с моим телом. Я не видела себя с тех пор, как покинула мотель в Риджкресте. Но после того как мужчины ушли спать, воспользовалась возможностью взглянуть на свое лицо в зеркальце, висевшее на борту трейлера Эда. Я выглядела загорелой и грязной, несмотря на мое недавнее плескание в реке. Я чуть похудела, а мои блондинистые волосы стали на оттенок светлее и местами прилипали к голове, местами стояли торчком благодаря комбинации засохшего пота, речной воды и пыли.

Я не выглядела как женщина, которой может понадобиться дюжина презервативов.

Но Альберт не останавливался, чтобы поразмыслить о таких вещах — буду я с кем-то спать или нет, красива я или нет. Он продолжал шерстить мой рюкзак, задавая мне отрывистые вопросы всякий раз, прежде чем сунуть еще одну вещь, которую я прежде считала необходимой, в стопку, от которой предстояло избавиться. Я кивала почти каждый раз, когда он поднимал какой-нибудь предмет, соглашаясь, что без него можно обойтись, хотя прочно держала оборону, когда зашла речь о «Полном собрании рассказов» и моей любимой нетронутой книжке «Мечты об общем языке». Я также не дала выбросить мой дневник, в который записывала все, что делала в это лето. А улучив момент, когда Альберт не смотрел в мою сторону, оторвала один презерватив от конца толстого свертка, который он отбросил в сторону, и незаметно сунула его в задний карман своих шортов.

— Так что же привело тебя сюда? — спросил Альберт, покончив со своей работой. Он сел на скамейку возле стола, сложив перед собой на столе широкие ладони.

— Сюда — в смысле на МТХ? — уточнила я.

Он кивнул и стал наблюдать, как я запихиваю разнообразные предметы, о которых мы договорились, что они мне нужны, обратно в рюкзак.

— Я расскажу тебе, почему я это делаю, — проговорил он быстро, не успела я вымолвить ни слова. — Для меня это была мечта всей жизни. Когда я услышал об этом маршруте, подумал: «Вот что я хотел бы сделать перед тем, как отправлюсь встретиться с Господом», — и он тихонько постучал костяшками о стол. — А ты что скажешь, девочка? У меня есть теория, что большинство людей обладают здравым смыслом. У них у всех есть свои причины. Что-то такое, что погнало их сюда.

После того как мужчины ушли спать, я взглянула в зеркальце, висевшее на борту трейлера. Я не выглядела как женщина, которой может понадобиться дюжина презервативов.

— Не знаю, — заколебалась я. Я не собиралась рассказывать пятидесятилетнему христианину из Джорджии, «скауту-орлу», почему я решила блуждать в одиночку в лесах на протяжении трех полных месяцев, какой бы добротой ни лучились его глаза, когда он улыбался. То, что принудило меня идти по этому маршруту, прозвучало бы для него скандально, а для меня — сомнительно. И нам обоим этот рассказ лишь открыл бы, насколько шаткая основа скрывалась под всем этим предприятием.

— Главным образом, — проговорила я, — мне казалось, что это будет весело.

— Ты называешь это весельем? — переспросил он, и мы оба расхохотались.

Я повернулась и наклонилась к Монстру, продевая руки в лямки.

— Ну, поглядим, изменилось ли что-нибудь, — сказала я и приподняла рюкзак. Когда я застегнула его пряжки и оторвала от столешницы, меня поразило, насколько легким он мне показался, даже будучи нагружен моим новым ледорубом и свежими продуктовыми припасами на одиннадцать дней. Я широко улыбнулась Альберту. — Спасибо!

Он хмыкнул в ответ, качая головой.

Я триумфально пошла прочь, чтобы испытать Монстра на пробном маршруте по проселочной дороге вокруг лагеря. Мой рюкзак оставался все равно самым большим среди поклажи всех присутствующих: идя в одиночку, я должна была нести с собой вещи, которые походники, путешествующие парами, могли поделить между собой. К тому же я не обладала несгибаемой уверенностью в себе или навыками, которые были у Грэга. Но по сравнению с тем, каким был мой рюкзак до того, как Альберт помог мне его очистить, он стал настолько легким, что мне казалось, я вот-вот взлечу в воздух. На середине дорожной петли я остановилась и подпрыгнула.