Елена Съянова - Гитлер_директория

Я была уверена, что не опубликуют и у нас. Но знаменитый журнал «Знание — сила» на такую публикацию решился, а не менее знаменитая станция «Эхо Москвы» дала мне возможность прочесть текст в эфире в рамках авторской передачи. А год назад молодой, но уже известный немецкий режиссер Георг Жено поставил по нему спектакль, премьерные показы которого проходили в Сахаровском центре.

Этот документ — письмо 13-летней (старшей) дочери Геббельсов Хельги, незадолго до смерти написанное ею своему другу, в бункере Гитлера.

Мой дорогой Генрих!

Я, может быть, неправильно поступила, что не отправила тебе того письма, которое написала в ответ на твое. Я, наверное, должна была его послать, и я могла бы — передать с доктором Мореллем, который сегодня уехал из Берлина. Но я перечитала свое письмо, и мне стало смешно и стыдно за себя. Ты пишешь о таких сложных вещах, о которых нужно много думать, чтобы их понять, а я со своей вечной торопливостью и папиной привычкой всех поучать отвечаю совсем не так, как ты, наверное, ждешь от меня. Но теперь у меня появится время обдумать все; теперь я смогу много думать и меньше куда-то торопиться. Мы сегодня днем переехали в бомбоубежище; оно устроено почти под самой рейхсканцелярией канцлера. Тут очень светло, но так тесно, что некуда пойти; можно только спуститься еще ниже, где теперь кабинет папы и сидят телефонисты. Не знаю, можно ли оттуда звонить. Берлин очень сильно бомбят и обстреливают из пушек, и мама сказала, что тут безопасно и мы сможем подождать, пока что-то решится. Я слышала, говорили, что самолеты все еще взлетают, и папа мне сказал, чтобы я была готова помочь маме быстро собрать маленьких, потому что мы, может быть, улетим на юг.

В 1954 году в ФРГ был принят Закон об амнистии. По этому закону «за некоторые преступления, совершенные во времена национал-социализма», преследовать далее запрещалось или предлагалось «смягчать меру пресечения при наличии смягчающих обстоятельств». Следуя этому закону, молодая Федеративная республика Германии получала возможность вернуть на рабочие места множество квалифицированных государственных чиновников, в которых остро нуждалась.

Одновременно власти ФРГ инициировали расследования, призванные будоражить общественное мнение и создавать видимость принципиальной позиции власти, выраженной фразой канцлера Аденауэра: «Ничто не будет забыто».

Таким расследованием стало в середине 50-х годов «дело об умерщвлении шестерых малолетних детей супругов Геббельс».

Только что заходил папа, спросить, как мы устроились, и велел ложиться спать. Я не легла. Потом мы с ним вышли из спальни, и он мне сказал, чтобы я помогала маленьким и маме. Он мне сказал, что теперь многое изменилось, и он очень на меня рассчитывает. Я спросила: «Ты будешь мне приказывать?» Он ответил: «Нет. Больше никогда». Генрих, я не победила! Нет, это не победа. Ты был прав: нельзя, глупо желать победить волю родителей. Можно только оставаться самим собой и дождаться. Как ты был прав! Я прежде не могла выносить его взгляда, этого его выражения, с каким он выговаривает и Гюнтеру, и герру Науманну, и мне! А теперь мне стало его жалко. Лучше бы он накричал.

Я пойду спать. Пусть он думает, что я подчинилась…. Мне так грустно. Лучше бы мы остались наверху.

…Приходила Блонди. Она привела щенка и стала его прятать. Блонди ведет себя странно. Ты помнишь Блонди? Она внучка Берты. Блонди, наверное, как-то отвязалась, и я ее решила отвести вниз… Папа не велел туда ходить без разрешения. А я, решившая быть послушной… я пошла. Я хотела только отвести Блонди фрейлейн Браун, но вспомнила, что она очень ее не любит. И я села с Блонди в одной комнатке и стала ждать. Блонди на всех рычала, кто заходил, и вела себя очень странно. За ней пришел герр Гитлер, она только с ним пошла. Герр Гитлер мне сказал, что я могу ходить здесь повсюду, где мне хочется. Я не просила; он сам мне разрешил. Может быть, я этим воспользуюсь.

Опять заходил папа. Он сказал, что все с нами будет хорошо.

18 октября 1958 года в Мюнхене состоялось судебное заседание по делу «об умерщвлении детей супругов Геббельс».

Судья Генрих Стефаниус допросил главного свидетеля по делу, бывшего обершарфюрера СС Гарри Менгерсхаузена. Свидетель сообщил, что в момент предполагаемой смерти детей с ними находились их родители и доктор Штумпфеггер, который погиб еще в начале мая 1945 года. Свидетель рассказал также о пожаре в бункере 1 мая 1945 года, после которого многие покинули помещение бункера и больше туда не возвращались, и он в их числе.