Александр Штепенко - На дальнем бомбардировщике (Записки штурмана)

- А чем же вы их привязываете?

- Проволокой, а то и верёвочками всякими, - пошутил лётчик. - Ну, старушка, спать, спать. Завтра много работы.

С запозданием на наш аэродром пришло "бабье лето". Гонимые лёгким ветром, низко над землёй плывут серебряные нити паутины. На безоблачном небе - яркое солнце. Сухие листья падают с деревьев и жёлтым ковром покрывают землю.

Мы торжествуем.

Два корабля, в том числе и наш, выделены для опытного полёта на дневное бомбометание. На обоих кораблях командиры и часть экипажа - старые полярные работники. Случайно ли это? Нет, не случайно. Арктика воспитала нас, закалила. С чем с другим, как не с полётом в ранее недоступные полярные области, в области вечных льдов, в царство безжалостных стихий, не прощающих людям ошибок, можно сравнить предстоящий полёт?

11

Готовимся к полёту. Берём большое количество бомб. Техники и стрелки соседних кораблей помогают нам. Мы в центре внимания всей части. Каждый старается помочь чем может, дать совет.

Экипаж Пусэпа также готовится к полёту. Но он летит во вторую очередь, в том случае, если с нами всё будет благополучно.

Дневной полёт! До чего же привычная картина! Яркое солнце; прозрачный, чистый воздух; хорошая дальняя видимость... Как будто ничего не случилось, и никакой войны! Гудят привычно моторы, не нарушая ритма работы и не мешая течению мыслей. Кажется, что большей тишины во всём мире нет.

Мысли самые сокровенные, планы самые широкие возникают у летчиков в полёте.

Но как отличается этот полёт от полётов мирного времени!

Истребители! С зенитным огнём мы уже познакомились. От прожекторов, как мы убедились, большого зла не бывает, да и уходить от них мы уже умели. Аэростатов заграждения хотя ещё не встречали, но знали, что это за штука. А вот истребители! Это для нас ново. Сколько их будет? Каких типов? Какова их тактика? Отобьются ли наши стрелки? Хватит ли у нас боекомплектов, патронов и снарядов? Вот то новое, что нас встретит! К нему-то, естественно, мы хотели бы быть готовы.

Уже с того момента, как самолёт оторвался от аэродрома, у нас появилась твёрдая уверенность, что до цели мы дойдём и что никакая сила не заставит нас вернуться обратно, не выполнив задания, с таким трудом нами же выпрошенного.

Хотелось только, чтобы "их", т. е. истребителей, было не так уж много, ну примерно столько, чтобы нам хватило снарядов отбиться.

До сих пор основную роль в наших полётах играли лётчики и штурманы. В этом же полёте многое будет зависеть от наших стрелков.

- Ну, стрелки, кажись, сегодня вам будет работа. Внимательно смотрите за воздухом, снаряды экономьте и зря не стреляйте! Чорт знает, сколько их может налететь, а нас-то маловато, мы одни, и надеяться нам не на кого, сказал, как всегда спокойно, Водопьянов.

- Ничего, не беспокойтесь, товарищ командир, будет всё в порядке, ответили разом стрелки.

А центральный башенный пушкарь, наш красавец старшина Секунов, добавил:

- Снарядов на всех хватит, пускай только налетят, всех угостим!

Появилась узкая блестящая лента Оки. Наш курс идёт параллельно реке, и там, где Ока делает крутой поворот, уходя на юг, там в углу - цель нашего полёта, оттуда немцы собираются сделать бросок на Москву. Чтобы помешать их злому замыслу, мы во что бы то ни стало должны сбросить свои большие бомбы в указанные приказом места.

Где-то под нами должна проходить линия фронта. В действительности же никакой "линии" нет. Только в прошлых войнах окопы, тянувшиеся на десятки километров, являли собой подобие геометрической линии. "Линия" фронта - это дым, пожары, огни, стрельба. По этим признакам с высоты определяется, что внизу идёт война.

В ночном полёте линия фронта огнями ракет и перестрелок вырисовывается яснее. При проходе над ней экипаж как-то настораживается.

Здесь же днём для большинства экипажа момент пролёта линии фронта прошёл даже незаметно, и только радист Богданов, отстукивая очередную радиограмму, сообщил: "Прошли линию фронта - всё в порядке".

На основании этой радиограммы полковник Лебедев выпустил самолёт лётчика Пусэпа.

Получив сообщение, что еще один корабль поднялся в воздух и идет на эту же цель, мы еще больше приободрились. Пусть он еще далеко от нас, пусть мы его не увидим, но всё же мы уже не были одни. И мы почувствовали себя так, точно нас не два самолета, а очень много, целая армия, и если даже в воздухе мы друг другу ничем не поможем, зато на земле неприятностей немцам наделаем достаточно.