Генрих Падва - От сумы и от тюрьмы… Записки адвоката

Курил я очень много и очень долгое время. Бросил же в одночасье, без подготовки, резко и бесповоротно.

Случилось это, когда в Москве исчезли все мало-мальски приличные сигареты. Просыпаюсь утром — нет сигарет. «Бычка» не нашлось даже в мусорном ведре! Курить хочется страстно, как и любому курильщику по утрам. Я выскочил на улицу, побежал по Сретенке, где было тогда множество табачных магазинчиков, — нету сигарет. Возвращаюсь домой с намерением сесть в машину и ехать на поиски, но вдруг останавливаю сам себя: мало тебе, что ты рылся в мусоре, ты должен еще ездить по Москве искать эту отраву?! Довольно! Ты больше не куришь.

Сказав это себе, я вдруг понял, какое это ужасное решение. Курить-то хочется! Снова иду в прихожую, натягиваю пиджак — и вот тут меня заело: что я, не мужик, что ли?! Я же решил бросить!

Это была серьезная внутренняя борьба. Я весь день провел, раздираемый двумя противоположными чувствами: гордостью за свое мужественное решение и проклятиями за то, что устроил себе такую экзекуцию.

А вечером этого дня, уж так совпало, мы должны были небольшой делегацией из четырех человек отправиться в Польшу по приглашению польских адвокатов. И вот почти перед самым моим отъездом приходит ко мне дочь, которая тогда жила уже отдельно, и приносит несколько пачек сигарет, да еще каких — Marlboro! Представляете, какое это было сокровище для курильщика, живущего в стране, где самыми лучшими сигаретами были болгарские «ВТ»?! У меня началось слюноотделение, но я сказал:

— Ира, я сегодня бросил курить.

Дочь, которая сама курила, тут же радостно забрала сигареты назад, мол, ну и отлично, мне больше достанется.

Но и на этом мои мучения не кончились. Ирка ушла и унесла Marlboro. Я еду на вокзал, встречаюсь там со своими коллегами, мы занимаем наши места и, как положено, собираемся в одном купе за столиком: бутылочка, закуска, задушевные разговоры… Все при этом некурящие — к счастью для меня. И вдруг одна дама из нашей компании спохватывается:

— Да, Генрих Павлович, чуть не забыла: мне перед самым отъездом клиентка принесла блок Multifilter. Я вспомнила, что вы-то курите, вот и взяла для вас.

Вы понимаете, что со мной стало?! Но я выдержал и это. И все: ни разу в жизни я больше не сделал ни одной затяжки.

А вот свою первую сигарету я совсем не помню. Отец был страстный курильщик, прикуривал буквально одну сигарету от другой, и у нас дома всегда были и «Герцеговина Флор», и табак (иногда отец курил и трубку). Понятно, что в классе десятом я начал подворовывать из этих запасов и курить. А окончив школу и поступив в институт, я закурил уже легально и курил лет сорок.

Я всегда был не против выпить. В компании друзей и родных мы выпивали нередко: по праздникам, с мороза, просто при встречах. Однако это никогда не становилось проблемой ни для меня лично, ни для кого-то из моих близких. Только после смерти моей первой жены я стал крепко выпивать. Это продолжалось до тех пор, пока дочь Ира и сестра Алла не устроили мне выволочку.

Однажды, перед самым началом перестройки, когда иметь заграничных родственников уже не считалось государственным преступлением, я сначала от коллег по работе, а потом и от дочери узнал, что меня разыскивает некая француженка по фамилии Падова, которая полагает, что она наша родственница. Ирина с ней встретилась. Потенциальная родственница, Тина Падова, оказалась молодой женщиной, примерно Иришкиного возраста, которая рассказала, что она живет в Париже, в школе изучала русский и в Москву приехала в институт для усовершенствования языка.

В ее семье всегда знали, что в Москве живет некто Павел Падва, которого они полагали своим родственником, но до определенного момента французская родня не рисковала его разыскивать, так как в условиях «железного занавеса» для него это могло быть чревато последствиями. Кроме имени, да еще того, что у Павла, кажется, был сын, им больше ничего не было известно о нашей семье. Но, по счастливому стечению обстоятельств, по приезде в Москву Тина оказалась в гостях у журналиста и писателя Александра Кабакова. Именно к нему она обратилась за советом, как разыскать родственника. Меня Саша прекрасно знал, его очаровательная дочка работала со мной. Так Тина получила мои координаты.

Моя четвероюродная племянница — доброжелательная, открытая, непосредственная Тина чрезвычайно понравилась моей дочери и вскоре стала бывать у нас дома. Мы подружились и часто встречались все время, пока она училась в Москве. Перебрав всех родственников, общих предков мы нашли, и никаких сомнений в родстве у нас не осталось.