Владимир Карпенко - Щорс

Не меньше значил город и для советского командования. Узел дорог и опорный пункт прикрывали фланг и тыл дивизии Щорса; лишись его, враг рассекает фронт — 2-я дивизия в районе Вапнярки оказалась бы в окружении. Поэтому сюда спешно стянули полки кавбригады Крючковского и пехоту Маслова. Сил тех явно не хватало.

Николай, получив приказание возглавить боевой участок, срочно прибыл с одним батальоном таращанцев в Бердичев. Его глазам предстала страшная картина. Гнутая линия обороны проходит сразу за городом. Полки самовольно оставляют позиции и атакуют свои теплушки. Распаренный, шинель по пояс в грязи, с наганом в руке, он метался как одержимый, силой загоняя в окопы разнузданную пехоту. Поработали тут крепко петлюровские лазутчики, нагнали страху, нагородили обещаний. Под местечком Райки в штыки встретил с таращанцами передовой курень из корпуса атамана Оскилко. Подымал бойцов из окопов, подбадривая, призывал за собой в атаку. Город переходил из рук в руки. Отдавали и тут же брали обратно. За белый день не успевал расходиться над головой едучий черный дым, пушечная пальба рвала ушные перепонки…

Киев обил все провода, требуя переброски из Винницы остальных полков, Таращанского и новгородсеверцев. Терпел покуда можно. Сперва запросил Боженко; за ним вслед прибыл и 3-й полк Тимофея Черняка.

Напор сечевиков на Бердичев не ослабевал. Петлюра бросал свежие пополнения, прибывающие из Галиции. Кроме оружия, он действовал и словом — в воззвании, обращенном к советским войскам, лживо писал, что Киев окружен, борьба напрасна, и советовал разойтись по домам. Ему-де «не хочется убивать своих людей».

Укладываясь спать, Николай вдруг вспомнил:

— Василий Назарович, а что писали запорожские казаки султану?

— То ж турку. И матюком можно було тогда пугнуть… Ты первый зараз на дыбы встанешь.

— Без матюков. Слог верный взять.

В исподнем кинулись к столу. Вспоминая врезавшиеся в память места, нахохотались до слез. К ним прибились разбуженные в соседнем купе комиссары — Исакович и Коцар. Утром машинистка размножила под копирку письмо — ответ таращанцев и богунцев пану гетману Петлюре.

«Мы, таращанцы, богунцы и другие украинцы, казаки, красноармейцы, получили твое похабное воззвание.

Как встарь запорожцы турецкому султану, так и мы тебе отвечаем.

Был у нас гетман Скоропадский, сидел на немецких штыках, згинул, проклятый.

Новый пан гетман объявился — Петлюра. Продал галицийских бедных селян польским панам, заключил с панами-помещиками мир. Продал Украину французским, греческим, румынским щукам, пошел с ними против нас — трудовых бедняков Украины.

Продал мать-родину, продал бедный народ. Скажи, Иуда, за сколько грошей продал ты Украину?

Сколько платишь своим наймитам за то, чтоб песьим языком мутили селянство, подымали его против власти трудовой бедноты?

Скажи, предатель!! Только знай: не пановать панам больше на Украине!

Мы, сыны ее, бедные труженики, голову сложим, а ее защитим, чтобы расцвела на ее вольной земле рожь, на свободе сжата была вольным крестьянством на свою пользу, а не жадным грабителям, кровососам, кулакам, помещикам.

Да, мы братья русским рабочим и крестьянству, как и братья всем, кто борется за освобождение трудящихся.

Твои же братья — польские шляхтичи, украинские живоглоты — кулаки, царские генералы, французские буржуи.

И сам ты брехлив и блудлив, как польские шляхтичи, — мол, всех перебьет.

Не говори гоп, пока не перескочишь! Лужа для тебя готова, новый пан гетман буржуйской, французской да польской милостью.

Не доносить тебе штанов до этого лета. Мы тебе хорошо бока намяли под Коростенем, Бердичевом и Проскуровом. Уже союзники твои оставили Одессу…

Освобожденная Венгрия протягивает к нам братские руки, и руки ограбленных панами крестьян Польши, Галиции тянутся к горлу твоему, Иуда!

Прочь от нас, проклятый, подавись, собака!

Именем крестьян, казаков Украины командиры

Щорс, Боженко, Квятек и др.».

Выдохлись, как видно, петлюровцы. В канун пасхи, 5 апреля, атаман Оскилко начал отчаянные попытки прорваться к окруженцам в Коростене. На рассвете под колокольный звон сечевики бросились в атаку у села Могильно. Богунцы встретили их свинцом и штыками. Поубавив спеси, сами перешли в наступление. Вместе с нежинцами 10 апреля ворвались в Коростень.

Затухали атаки и под Бердичевом. Нажимал, до десяти раз на дню наваливался. Нынче таращанцы и новгородсеверцы оставили у города окопы и двинулись за отступающим противником. Николай, грязный, утомленный до крайности, но с облегченным чувством, вернулся в штаб. И тут ждали добрые вести: взяты Одесса, Проскуров, Староконстантинов. Подписав распоряжение войскам дивизии и подчиненным полкам Особой и Отдельной бригад о движении на Житомир, Новгород-Волынский и Шепетовку, прошел в санитарный вагон, к Квятеку.