Михаил Армалинский - Аромат грязного белья (сборник)

Всё началось в бассейне в Белом доме, куда Дэйв Пауэрс пригласил Мими поплавать в ланч и куда явился поплескаться сам президент. Мими была не в бикини, а в закрытом купальном костюме, специально приготовленном в женской раздевалке, а то Кеннеди оприходовал бы её прямо в бассейне. Так что ему пришлось пригласить Мими в свои частные апартаменты на втором этаже, якобы для экскурсии, где главным экспонатом предстала кровать в спальне жены, куда он усадил ошеломленную и ошарашенную девственницу и стал её раздевать. Мими сама дорасстегнула пуговицы на своём платье, помогая президенту (а не вопя: «Насилуют! Помогите!» – в чём её укоряют и стыдят нынешние завистливые и злобные пизды).

Мими впервые ощутила восторг оттого, что её хочет мужчина, да ещё безумно очаровательный и обладающий такой огромной властью.

Президент, ебя Мими, даже не снял с неё лифчик. Он не целовал её ни в первый раз, ни во все последующие разы. Вкусить губы, язык, слюну своей юной любовницы Кеннеди не хотел. Из этого можно с уверенностью заключить, что он подавно отвращался от губ и слюней пизды. Очевидно, что Кеннеди был одним из тех мужчин, которые испытывают брезгливость или даже отвращение к женской влаге и считают, что только хую, а вовсе не его языку, отведено место в пизде и во рту любовницы.

Мими в свой первый раз пребывала в шоке, тогда как президент вёл себя так, будто происшедшее было самым естественным поведением. А ведь так оно в действительности и было, ибо нет ничего естественней, чем взять девственницу без лишних разговоров и, не дай бог, ухаживаний.

Лишившись девственности, Мими не поняла, была ли ебля плоха, хороша или просто ей безразлична. Эта неопределённость как раз неопровержимо доказывает, что ебля была именно плоха, поскольку если бы Кеннеди довёл Мими до оргазма или уж хотя бы до высокой степени возбуждения, то она бы не сомневалась в испытанном наслаждении и сразу бы осознала, «что такое хорошо и что такое плохо».

Кеннеди не заботился о том, что испытывала с ним женщина, и это зафиксировано многократно в многочисленных воспоминаниях о нём. Так, Мэрилин Монро поведала, что Джон Кеннеди кончал быстро и никак не заботился о её оргазме. Мэрилин оправдывала Президента США тем, что у него было слишком много забот, чтобы ещё отягощаться мелкой заботой о наслаждении любовницы (см. General Erotic. 2006. № 139).

Думаю, что одной из причин, почему Кеннеди держал при себе Мими долгое время, была именно та, что он взял её девственницей, – он знал, что сравнить она его ни с кем не могла, а потому принимала его сексуальные умения как исключительные и абсолютные. Это делало Мими полностью зацикленной на Кеннеди как на мужчине, что, разумеется, ему было чрезвычайно приятно.

Когда у Мими появился студент-ухажёр, который относился к ней «как к леди» (то есть не ёб), то это приводило Мими (как и всех леди) в глубокое разочарование – она к тому времени подсела на половые наслаждения, которые научилась получать с президентом и которых ей не хватало с ухажёром, вскоре превратившимся в жениха. Жених же изо всех ненавистных для Мими сил продолжал хранить давно уже аннулированную девственность своей невесты. Сказать же ему, что она не девственница, Мими не могла – это значило вызвать настоятельные вопросы, кто и почему был её первый мужчина. А Мими ненавидела и не умела лгать.

Мими продолжала являться на вызовы президента и вела двойную жизнь, причём обе жизни ей чрезвычайно нравились. Первую она держала в тотальном секрете, а второй жила исключительно осторожно, чтобы не раскрыть первую. Мими считала своей главной обязанностью не подвергнуть опасности репутацию как президента, так и свою. Она всегда была лишь послушной партнёршей, ибо прекрасно видела разницу во власти и силе, которой каждый из них обладал.

Мими чётко знала своё место и понимала, что надо лишь с благодарностью принимать привалившее ей счастье. Она никогда не питала иллюзий, что её отношения с Президентом США, которые она называла страстными, станут чем-то большим.

Впрочем, ничем большим они стать и не могли, ибо страстные отношения – это и есть величайшие отношения, а все остальные отношения – это уже лишь варианты сожительства, то есть отношения масштабом помельче.

Мими никогда не обременяла своего великого любовника просьбами, за одним-единственным исключением – её жениха, оказавшегося в армии, должны были услать за тридевять земель, и она попросила президента, чтобы тот поместил жениха поближе к ней, что Кеннеди сделал, шевельнув пальцем.