Максим Гиллельсон - М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

Н*****, веселый и добрый малый, который, увидев

между нами Булгакова, сказал ему: «Когда вы будете

ехать все обратно в город, то я вас, господа, не пропущу

через шлагбаум, ежели Костя Булгаков не в своем

настоящем виде, то есть на шестом взводе, как ему

подобает быть». Мы, хохоча, дали слово, что не один

* Павел Александрович Гвоздев, брат того Александра

Александровича, который был впоследствии директором департамен­

та общих дел министерства внутренних дел и погиб такою трагиче­

скою смертию, как говорили тогда, в припадке ипохондрии, под

колесами вагона Николаевской железной дороги в 1862 году. Этот

Гвоздев, даровитый, добрый и умный малый, но необыкновенно

впечатлительный и вспыльчивый, из подпрапорщиков л.-гв. Егерско­

го полка был в 1835 году переведен в армию юнкером же на Кав­

каз. Потом он вышел в отставку, служил по статской службе при

протекции брата и умер в молодых еще годах, то есть моложе

30 лет. Когда был в Петербурге шум и гвалт по поводу стихов

графини Ев. Петр. Ростопчиной, напечатанных в «Сев. пчеле» Бул­

гариным, думавшим угодить ими правительству, не зная, что стихи

эти, под названием «Барон», были направлены против императора

Николая Павловича, — явилось следующее довольно бойкое четверо­

стишие:

Шутить я не привык,

Я сам великий барии,

И за дерзкий свой язык

Заплатит... Булгарин.

(Стихи эти были написаны именно этим Пав. Ал. Гвоздевым.)

( Примеч. В. П. Бурнашева. )

** Ал. М. Меринский, ныне полковник в отставке, мой добрый

знакомец. Он сообщил в печати некоторые замечательные подроб­

ности о Лермонтове, в приложениях к «Запискам» Е. А. Хвостовой.

( Примеч. В. П. Бурнашева. )

230

Булгаков, а вся честная компания с прибавкою двух-

трех гусар, будет проезжать в самом развеселом, насто­

ящем масленичном состоянии духа, а ему представит

честь и удовольствие наслаждаться в полной трезвости

обязанностями службы царю и отечеству. В Царском

мы застали у Майошки пир горой и, разумеется, всеми

были приняты с распростертыми объятиями, и нас

принудили, впрочем, конечно, не делая больших усилий

для этого принуждения, принять участие в балтазаро-

вой пирушке, кончившейся непременною жженкой,

причем обнаженные гусарские сабли играли не послед­

нюю роль, служа усердно своими невинными лезвиями

вместо подставок для сахарных голов, облитых ромом

и пылавших великолепным синим огнем, поэтически

освещавшим столовую, из которой эффекта ради были

вынесены все свечи и карсели. Эта поэтичность всех

сильно воодушевила и настроила на стихотворный лад.

Булгашка сыпал французскими стишонками собствен­

ной фабрикации, в которых перемешаны были les rouges

hussards, les bleus lanciers, les blancs chevaliers gardes,

les magnifiques grenadiers, les agiles chasseurs * со всяким

невообразимым вздором вроде Mars, Paris, Apollon,

Henri IV, Louis XIV, la divine Natascha, la suave Lisette,

la succulente Georgette ** и прочее, a Майошка изводил

карандаши, которые я ему починивал, и соорудил

в стихах застольную песню в самом что ни есть скарро-

новском роде, и потом эту песню мы пели громчайшим

хором, так что, говорят, безногий царскосельский бес

сильно встревожился в своей придворной квартире

и, не зная, на ком сорвать свое отчаяние, велел отпороть

двух или трех дворцовых истопников; словом, шла

«гусарщина» на славу. Однако нельзя же было не ехать

в Петербург и непременно вместе с Мишей Лермонто­

вым, что было условием бабушки sine qua non ***.

К нашему каравану присоединилось еще несколько

гусар, и мы собрались, решив взять с собою на дорогу

корзину с пол-окороком, четвертью телятины, десятком

жареных рябчиков и с добрым запасом различных

ликеров, ратафий, бальзамов и дюжиною шампанской

искрометной влаги, никогда Шампаньи, конечно, не

* красные гусары, голубые уланы, белые кавалергарды, вели­

колепные гренадеры, проворные егеря ( фр. ) .

** Марс, Париж, Аполлон, Генрих IV, Людовик XIV, боже­

ственная Наташа, нежная Лизетта, аппетитная Жоржетта ( фр. ) .

*** обязательным ( лат .).

231

видавшей. Перед выездом заявлено было Майошкой

предложение дать на заставе оригинальную записку

о проезжающих, записку, в которой каждый из нас

должен был носить какую-нибудь вымышленную фами­