Василий Соколов - Избавление

Разные памяти и рубцы оставила по себе война. Одни сложили головы, и павшие будут всегда опалять сердца горькой горечью тем, кто дождался конца войны и вынужден коротать жизнь в одиночестве и сиротстве; другие вернулись калеками, гремя костылями, пугая детишек оголенными, точно напоказ выставленными культяпками; третьи, а их большинство, прокаленные зноем и порохом походов, наполнят улицы сел и городов бравурным весельем, позвякиванием орденов и медалей...

__________

Дома.

Как хорошо почувствовать запах горячего ржаного хлеба в родном доме! И хотя Алексей Костров ехал не насовсем, временно, на побывку, за молодой женой, волнения его не притуплялись. Мысленно он был уже там, среди близких. Радость встречи с родными, с Верочкой дополнялась думами о крохотном человечке - сыне, сынульке... С появлением его на свет Верочка поздравляла мужа еще из родильного дома.

"Тебя с прибавкой", - говорили ему обрадованные глаза знакомых и незнакомых сослуживцев, а потом попутчиков, а может, это самому себе Алексей говорил так?

Всю дорогу Костров чаял встречу с Верочкой, и виделась она ему утренним ласковым солнышком, а вот сынишку никак не мог представить. И когда переступил порог избы и Верочка, сидевшая у подвешенной к потолку люльки, метнулась к нему, метнулась всем своим существом - голубизною глаз, неубранными, раскиданными по плечам прядями спело-огнистых волос похоже, и впрямь солнышко! - Алексей грубовато-нежно прижал ее рукою...

Минутой погодя Верочка, рдея лицом, прошла в смежную комнату.

- Полюбуйся! Ты только погляди! - вернулась она, вся сияя и подавая ему завернутого в одеяльце ребенка.

Алексей в одно мгновение оробел, увидев розоватое личико. А Верочке показалось: к сыну, к этому крохотному существу, он отнесся вовсе не так, как хотелось ей, матери, даже отшатнулся, не ожидая, наверное, увидеть сына таким крохотным и почему-то жмурящим глазки. Очевидно, это состояние у Алексея не разнилось, было, как и у всех, за редким исключением, мужчин, но Верочка не могла и не хотела ничего знать: дав ребенку жизнь, она жила теперь им и ревностно требовала, чтобы жили ее дитем и все другие.

Неловкость первого ощущения быстро улетучилась, и Алексей принял спеленатого сына на руку. Держал с величайшей осторожностью.

- Не урони, Алешка. Боже упаси, уронить, - приговаривала Верочка.

- Да будет тебе! Будет!.. Как я уроню? Выдумаешь такое! - с напускной небрежностью отвечал Алексей.

Верочка будто только сейчас спохватилась, что у Алексея ведь одна рука, нечаянно может и выронить, и тотчас переняла сына.

- Ой, что же ты, малец, наделал? Он тебе китель обмочил, - засмеялась она.

- Ничего-ничего, ишь бутуз какой! Угу-угу, - тянул Алексей. Верунька, а смотри, у него какие глаза. Голубые-голубые!

- Голубые они будут, пока молоком кормлю. А там станут твои, карие.

- Он на тебя похож.

- Говорят.

- Знамо, на мать... Счастливый будет, - уверял Алексей и вдруг спросил обеспокоенно: - А где же наша мама?

- Картошку, кажется, на дальней делянке полет. Да нет, сено поехала стожить. Дожди у нас, может отаву прибить, и сопреет. Без кормов нынче, как без хлеба.

- Хлеб-то есть?

- Перебиваемся. Выдали на трудодни по килограмму, обещают еще. Покуда же на твой аттестат больше кормимся.

"Вот тебе и запас ржаного хлеба", - подумал Костров, но ворошить нехватки не время, зачем омрачать приезд. Заговорил о другом, стараясь придать веселость тону:

- Как я истосковался... По травам, сено бы убирать...

- Попытаем. Только уговор: я косить, а ты будешь таскать пучки в кучи, - мельком взглянув на его руку, сказала Верочка.

Алексей помолчал, затем кивнул согласно и спросил:

- А сынульку с кем оставим?

- Мама побудет, она пуще глаз следит, - сказала Верочка. - Правда, смешно и печально... Намедни качает она люльку, я за водой к колодцу ходила. Вертаюсь, слышу, бац что-то об пол. Такой грохот и - крик матери. "Мама, что с тобой?" - зову. Вбегаю в комнату, а на полу и мать и люлька...

- Что случилось? - в нетерпении спросил Алексей.

- Случилось, хоть плачь. Оборвался крюк вон с той прогнившей потолочины, ну и бацнулась люлька. Спасибо, крюк не попал по головке. Наделал бы бед этот треклятый крюк.

Алексей нахмурился, враждебно глядя на потолок.

- Теперь опаски нет. Отец накрепко вбил крюк в матицу.

Спустя день, собрались все вместе и затеяли пир горой. Откуда только взялись кушанья: блины Аннушка затеяла из пшеничной муки, а моченую антоновку, помидоры и вилками засоленную, хранившуюся с прошлого года капусту принесла Пелагея Егоровна - умелица она по солениям овощей! - да и Алексей к столу выложил из чемодана консервы, мясные и колбасные, итальянские сардины в длинных и плоских баночках. Прослышал и Демьян о приезде Алексея, которого величал двоюродным братенем, и ему не перечили принимали это за чистую монету, хотя на самом-то деле какой же он брат седьмая вода на киселе! Ну, дело, в конце концов, не в том. Раз прослышал, приплелся, хромая, будь гостем, садись, Демьян, за стол. Нет, родственничка этим не ублажили, он молча заковылял к себе домой и притащил кусок крепко просоленного сала и бутыль самогона.