Олег Терентьев: Владимир Высоцкий: Эпизоды творческой судьбы

После завершения театрального образования в 1960 году Высоцкий начинает работать в Московском драматическом театре имени А.С.Пушкина. Но ни там, ни еще в нескольких других труппах ему не удается раскрыть себя.

Наконец в 1964 году он приходит «показаться» в Театр на Таганке... Встреча с Ю.П.Любимовым оказалась для молодого артиста решающей. Он нашел своего режиссера, свой театр. Началось стремительное восхождение к высотам профессионального мастерства, продолжилось духовное становление Высоцкого как поэта. На сцене театра на Таганке он воплотил себя в ролях Галилея, Гамлета, Хлопуши, Лопахина, Свидригайлова. И почти в каждом спектакле звучали его новые песни. Высоцкий и Таганка стали нерасторжимы в сознании современников. Отсюда — из стен его родного театра— страна провожала в последний путь своего поэта и певца в июле 1980 года.

Более десяти лет прошло с того трагического дня, мы многое пережили, переосмыслили, но не уменьшается море живых цветов на могиле Высоцкого на Ваганьковском кладбище. Не ослабевает и наша признательность этому человеку, поэту и актеру, открыто выразившему протест, который только начинал подниматься в наших душах. Его вольное бесцензурное слово оказывалось для каждого из нас — мыслящего, а значит и страждущего — целительным глотком свободы, оно убеждало: и один человек может многое, он всегда имеет шанс на достойную жизнь или смерть.

Предельная искренность, магнетизм мужественности, исходившие от певца, рождали встречную волну чувств — именно это создавало ту удивительную атмосферу чистоты и доверия, которые царили на его концертах. На почитании Высоцкого сходились даже смертельные враги. Благодаря чудесному дару перевоплощения, глубокому чувству понимания души народа в его песнях как бы осуществлялись многие судьбы. Не случайно ему так часто задавали вопросы: не воевал ли он, не плавал ли, ни сидел ли... Подлинный интерес к людям, феноменальная творческая фантазия помогли ему за свой недолгий век (он прожил всего 42 года) пройти множество жизненных дорог.

На своих плечах он, как мог, тащил нас из колеи безвременья. Песни его будоражили, он не давал нам поблажек, не позволял забыть о человеческом назначении, заставлял даже самых слабых и малодушных тосковать о подвигах. И сам не помышлял о снисхождении. Он был настоящим мужчиной, «хотел быть только первым».

Судьба уважает смелых, и она была щедра к нему: осенила высоким даром слова, одарила реальной прижизненной славой, наградила истинной и вполне земной любовью.

В размышлениях о Высоцком как-то принято сокрушаться о том, что он так и не смог пробиться к официальному признанию на литературном поприще, которое считал главным делом жизни, что только одна песня, да и та в искореженном виде, была опубликована при его жизни. Но что это по сравнению с тем, что его песенному слову вторила вся Россия!

Владимир Высоцкий сожалел о том, что ему не довелось воплотить на сцене образ современника. Но, пожалуй, эту роль для него никто и не мог сочинить. Он написал ее сам: своей творческой дерзостью и всей судьбой.

Юрий Ростовцев

Владимир Высоцкий

— Где твои семнадцать лет?

— На Большом Каретном.

— Где твои семнадцать бед?

— На Большом Каретном.

— Где твой чёрный пистолет?

— На Большом Каретном.

— Где тебя сегодня нет?

— На Большом Каретном.

— Помнишь ли, товарищ, этот дом?

Нет, не забываешь ты о нём!

Я скажу, что тот полжизни потерял,

Кто в Большом Каретном не бывал.

Ещё бы...

— Где твои семнадцать лет?

— На Большом Каретном.

— Где твои семнадцать бед?

— На Большом Каретном.

— Где твой чёрный пистолет?

— На Большом Каретном.

— Где тебя сегодня нет?

— На Большом Каретном.

Переименован он теперь,

Стало всё по новой там, верь не верь!

И всё же, где б ты ни был, где ты ни бредёшь —

Нет-нет, да по Каретному пройдёшь.

Ещё бы...

— Где твои семнадцать лет?

— На Большом Каретном.

— Где твои семнадцать бед?

— На Большом Каретном.

— Где твой чёрный пистолет?

— На Большом Каретном.

— Где тебя сегодня нет?

— На Большом Каретном.

1962

В тот вечер я не пил, не пел,

Я на неё вовсю глядел,

Как смотрят дети, как смотрят дети,

Но тот, кто раньше с нею был,