Александра Богданович - Три последних самодержца

6 февраля.

Был Мануйлов. Оказывается, что он в Париже занимает должность политического агента Департамента полиции, а Ратаев там прямо по сыскной части. Сперва обе эти должности совмещал в себе Рачковский, который теперь, после отставки, поселился в Брюсселе, чтобы никогда не возвращаться в Россию. Мануйлов приехал к нам от Лопухина (директора Департамента полиции). Шли у них разговоры, между прочим, и о рабочих. По словам Мануйлова, Лопухин допускает, чтобы рабочие сходились, толковали, рассуждали и проч. У него есть во взгляде на рабочих либеральное направление. Насчет статей рабочего Слепова в двух номерах «Моск. Ведомостей» в Департаменте полиции так смотрят, что никакой Слепов тут ни при чем, что обе статьи написаны Тихомировым, к которому с недоверием там относятся.

8 мая.

Много рассказов по поводу убийства 6 мая в Уфе уфимского губернатора Н. М. Богдановича. Третий губернатор, на которого нигилисты поднимают свою руку: Валь, Оболенский и теперь — Богданович. Убили его двое или трое (точно не выяснено) в Уфе, в городском саду, в 4 часа дня. Говорили нам, что нигилисты убили Богдановича за то, что он в марте усмирял военной силой беспорядки рабочих на заводах в Златоусте. На заводах там были введены новые расчетные книжки для рабочих, но рабочие не хотели этого — поработали там нигилисты, которые внушили рабочим, что с введением этих книжек они якобы снова становятся крепостными. Рабочие забастовали и подали прошение приехавшему туда Н. М. Богдановичу, в котором просили оставить для них старые книжки и освободить арестованных накануне подстрекателей, а иначе не хотели работать. Богдановичу пришлось вызвать войска для усмирения рабочих. Говорят, что вот за это-то его и убили нигилисты, которые всегда мстят в подобных случаях. Н. М. Богданович был раньше начальником Главного тюремного управления в Петербурге.

9 мая.

Говорила сегодня с Плеве про убийство уфимского Богдановича. Плеве говорил, что он был убит девятью пулями. Две пули попали в руку, а остальные семь все были смертельны: прострелены были четырьмя пулями легкие, двумя — сердце, печень и желудок. Рассказывали нам, что уфимское дворянство возложило на гроб покойного венок с надписью: «Доблестному герою долга».

11 мая.

Клингенберг говорил, что в комиссии, в которой ему приходится заседать, все говорят об усилении власти. Не надо, по его мнению, никакой больше власти, чем губернаторы имеют, а дать им только побольше свободы.

Говорил Никольский, что вчера в сельскохозяйственной комиссии, когда она прекратилась, и члены стали разъезжаться, образовался целый парламент: столпились все члены — сановники и чиновники — и стали рассуждать. Куломзин доказывал Витте, что железных дорог не надо строить, что они отняли у мужика извоз, обеднили мужика и проч. Выходило из всех разговоров, что в этой комиссии все члены занимаются совсем не тем, что составляет надобность мужика, которого Витте назвал, по словам Никольского, нецензурным словом (Никольский даже не решается его повторить), и сказал, что эта беднота, мужик, дает ему ежегодного дохода 380 млн. на водке, а мог бы пить на 180 млн. — «что же его заставляет пить?» и проч. По-моему, мужик оттого пьет, что ему тяжело живется.

21 мая.

Суворин сказал Е. В., что Витте и Мещерский крепко работают, чтобы провалить Плеве. Андреевский говорил, что вчера при докладе Н. П. Дурново его спросил: «Что знаете новенького?» Андреевский отвечал: «А в каком направлении новенького?» В это время вошел чиновник с бумагами. Когда он вышел, Дурново повторил свой вопрос, а затем сказал: «Ах, что только у нас делается». Отовсюду доходят слухи, что Дурново тоже топит Плеве. Плеве в последний раз просил Е. В. узнать, часто ли у царя бывает Безобразов.

25 мая.

Завтракали Клейгельс, Стишинский и Никольский. Говорили о том, что три дня тому назад поймали около Киева важного анархиста Гершуни, который подготовлял покушения на Валя, Оболенского, убийства Сипягина и Богдановича. Говорят, арестованы также 4 артиллериста — 2 гвардейца и 2 армейца.

28 мая.

Плеве недоволен «Новым временем», статьями, которые были там напечатаны насчет евреев под заглавием «Пробелы закона 3 мая 1882 года» (о евреях). Плеве сказал, что эти статьи тошно читать. Плеве сказал также, что «Новое время» делается отвратительной газетой. Когда мы рассказали об этом Никольскому, оказалось, что статьи эти написаны самим Никольским. Он сказал, что еврейские законы так написаны, что их понять нельзя. Вследствие этих статей Плеве назвал «Новое время» подлой газетой.