Дмитрий Левинский - Мы из сорок первого… Воспоминания

— Пусть будет так, раз кончилась война! — И мой карабин треснул от первого удара о дерево. Мы оставались мальчишками, несмотря ни на что, — сами вооружились и сами разоружились.

От маутхаузенцев узнали, что американские и советские войска уже 3 мая соединились в районе реки Энс.

Ребята уставали все больше, но продолжали шутить:

— Посмотрим Европу, отъедимся и — домой!

Вечерело. Мы приближались к Линцу. Около 30 километров позади. Красивый и цветущий, весь в зелени, городок Линц расположен на правом берегу Дуная в 40 километрах к югу от чешской границы и в 70 километрах к востоку от границы с Германией. Жителей в городе более 200 000, а в начале века едва достигало 50 000 человек. В городе довольно многоплановое производство: черная металлургия, машиностроение, химия.

В истории Линца есть несколько примечательных моментов.

В 110 километрах на запад от Линца на границе с Богемией (Германия)

20 апреля 1889 года родился Адольф Шикльгрубер (Гитлер). Он появился на свет в пригороде городка Браунау-ам-Инн. С пяти лет будущий фюрер жил в Линце, и только в 1907 года семья перебралась в Вену. С Линцем у Гитлера связано немало сентиментальных настроений и планов: мечтал увидеть в этом городе колоссальную галерею картин; в 1945 году велел построить мост через Дунай по своим планам и рисункам, которые берег с тех пор, когда в подростковом возрасте увлекался рисованием; и только в Линце, на берегу голубого Дуная, в башне с колоколами, оформленной в составе гигантского комплекса, он видел свою гробницу. Вот такой не простой город Линц.

Вошли в город и удивились: никто на нас не обращал внимания, а ведь шли «полосатики», вчерашние хефтлинги! Оказалось, что давно никто ничему не удивляется. Ко всему привыкла Европа, тем более что винкели у нас были красные, а не зеленые, и о нас, по-видимому, что-то знали.

Ни одного недружелюбного лица, но зато полное безразличие.

Мы скоро поняли, чем это вызвано. Жители города в те дни боялись не столько нас, сколько — союзников: как поведут себя заокеанские освободители? Ведь многие жители поневоле сотрудничали с нацистами.

А в нашей колонне шли со своими флагами французы, испанцы, поляки — кто их будет бояться? Красных флагов к тому же не видать.

Как только вошли в город, от непривычной обстановки захватило дух: город буквально забит американской военной техникой. Каждая улица запружена бронетранспортерами, броневиками, танкетками, виллисами, студебеккерами и другой колесной техникой. На всех перекрестках торчали джипы военной полиции. На их бортах белели полуметровые буквы «МР» — «милитэр полис» [69] «Военная полиция» ( англ. ) . Мы обратили внимание, что во всех случаях водителями были негры.

Особое зрелище представляли собой окна домов: с них свешивались белые простыни — город кричал во весь голос о своей капитуляции. Трудно было отыскать глазами хотя бы одно окно без трепыхавшейся на ветру простыни, словно горожане спешили подчеркнуть: «Мы сдаемся! Мы приветствуем союзников! Мы с Гитлером не имели ничего общего!»

Вообще-то жителей в этот вечер на улицах было не сыскать: все сидели по домам, а большая часть мужского населения заранее сбежала на запад, не зная, в чью зону оккупации попадет Линц, — все драпали от русских.

Американцев наша колонна тоже не заинтересовала: они после трудного дня занимались своими делами и отдыхали. Мы никому оказались не нужны, но и у нас были свои дела, и хорошо, что нами пока никто не интересовался.

Колонна рассыпалась по всему городу и пригороду, разбилась на группы, землячества, которые сперва стали искать убежище на ночь, а затем еду и… выпивку. Что было — то было!

В моей группе четырнадцать человек, все из Гузена. Из них запомнил только Петю Кравцова с Урала и Пашу Преснякова с Вологодчины. Мы облюбовали чудесный фольварк — вилла, загородный дом — на самом берегу Дуная, брошенный хозяевами. Надо сказать, что это было жилищем не слишком богатых людей — по тем понятиям, — но оно не шло ни в какое сравнение с нашими халупами, коих так много в российской глубинке. Богатейший сад, огород, всевозможные постройки и пристройки, неограниченные нормативными сотками, как у нас, а столько, сколько надо нормальной австрийской семье, причем как она сама считает, а не кто-то за нее. Дом двухэтажный. Семья отсутствовала. В хозяйстве остался только молодой ретивый конь. За ним и домом присматривали двое молодых «восточных» рабочих: симпатичный чех Юзек и не менее симпатичная девушка, родом из Николаевской области, Галя. Они вдвоем жили на первом этаже и собирались днями подаваться к дому, так как фронт стабилизировался.