Иоанна Хмелевская - Шутить и говорить я начала одновременно

Все вокруг было тихо, спокойно, нигде ничего не шевелилось. Вполголоса мы стали говорить о том, что вот, пожалуйста, ничего не происходит, бояться нечего, а столько порассказали о всяких духах и мертвецах, встающих из гроба. И в этот момент за спиной подруги, чуть ли не из-под ее ног, что-то с шумом рванулось. Мне повезло, я стояла к ней лицом и успела разглядеть улепетывающего зайца, она же услышала только страшный шум, нарушивший мертвую тишину. Такого выражения безграничного ужаса на лице человека я не видела никогда ни до, ни после этого. Открыв орущий рот, но не издавая ни звука, она присела от неожиданности, а глаза ее вылезли из орбит. На меня же напал совершенно дикий приступ смеха, которого она так и не смогла мне простить. На этом и кончилась наша дружба, кончилась навсегда, я даже не помню имени этой подруги.

К этому же времени относится наше увлечение игрой в индейцев. Играли мы на Диком поле. Не совсем подходящее место для индейцев, но так уж назывался пустырь за нашим груецким домом. В игре принимали участие Боженка, та самая, что испугалась кикиморы под березой, и еще одна девочка, Виська. Из орехового прута я изготовила себе лук и в процессе изготовления чуть не выколола Боженке глаз, ткнув в него веткой. Я жутко испугалась того, что натворила, и умоляла подружку не реветь. Боженка мужественно перенесла несчастье, не ревела, только подержалась за глаз. К счастью, зрения она из-за меня не потеряла, но играть в индейцев ей почему-то разонравилось. Из лука я стреляла, стрелы летели на целых три метра вперед и замечательно попадали в цель, застревая в оконных занавесках. Индейский головной убор я делала из индюшачьих перьев, и нашему пугливому коту не было никакой жизни. Но об этом я уже рассказывала. Благодаря игре в индейцев я научилась разбираться в следах (это аукнулось в «Романе века»), во всяком случае, легко отличала следы человека от коровьих и собачьих.

Запомнилось мне и представление, которое как-то устроил у нас в Груйце муж Тересы Тадеуш. Естественно, до того, как он исчез из Польши при таинственных обстоятельствах, о которых мне никогда так толком ничего и не удалось разузнать. До своего исчезновения он часто бывал у нас, и все мы его полюбили, это оказался добродушный и веселый молодой человек. Не знаю, как получилось, что вскоре после женитьбы оба они с Тересой оказались у нас в Груйце.

В тот вечер я сидела надутая, обиженная на весь свет, из-за чего – не помню. Настроение у меня было преотвратное, сидела я в углу со своим горем, и белый свет был не мил. Поэтому начало спектакля я прозевала. Кажется, Тадеуш решил развеселить мою мать и Тересу и пригласил их в кабаре. Кабаре он устроил в нашей столовой. Сначала выступил в качестве официанта и принялся подносить дамам разные яства. Я заметила происходящее на этапе мелконарезанного сырого картофеля, политого чем-то явно несъедобным, и украдкой проявила интерес к происходящему, ибо явно интересоваться мне не позволяла оскорбленная амбиция. Одно за другим приносил официант блюда своим посетительницам и горячо уговаривал отведать их, расхваливая на все корки. Потом Тадеуш оставил кельнера в покое и перевоплотился в баядерку. Скрывшись ненадолго в спальне, он появился оттуда в платье матери, слишком коротком для него, и туфлях на высоких каблуках; с мощным бюстом и крутыми бедрами. И принялся танцевать.

И тут я почувствовала: если не дам себе воли, лопну от сдерживаемого смеха. Мать с Тересой катались по тахте и уже не хохотали, а выли от смеха. Домработница в дверях столовой, с лицом свекольного цвета, держась обеими руками за живот, то наклоняясь вперед, то откидываясь назад, издавала какие-то нечеловеческие рыки. Позабыв о необходимости блюсти свое достоинство, я скатилась под стол, испуская поросячье хрюканье.

Подозреваю, что именно в период между девятым и двенадцатым годом во мне возникли и закрепились некоторые черты моего характера, ибо много событий, оставивших прочный след в моей жизни, происходило в ту пору. Тогда же я прославилась как медиум.

Всем известно, что в период оккупации в Польше появилась мода на спиритические сеансы. К нам в Груец эту моду завезла Люцина. Собрала в кучу родных и друзей и устроила сеанс. И в первый же вечер произошла потрясающая, совершенно необъяснимая вещь. Вернее, тогда она казалась нам необъяснимой, теперь я нахожу ей объяснение. Итак, за столик уселись несколько человек, чрезвычайно взволнованных, хотя кое-кто из них и был настроен скептически. Среди них была и Тересина приятельница Ядвига, у которой был брат Фелек. С их семьей нас многое связывало. Ну, во-первых, это в их семье нашел счастье наш кот Пимпусь, которого мы отослали к ним в деревню. А во-вторых, он сильно ухлестывал за Тересой. Я имею в виду Фелека, а не Пимпуся. В-третьих, этот Фелек в свое время очень нравился мне.