Олег Хлевнюк - Сталин. Жизнь одного вождя

Получив материалы комиссий, Сталин подверг их острой критике и сам взялся за дело [304]. Под его пером план коллективизации приобрел очертания военной кампании против старого крестьянского мира. Во-первых, Сталин резко сократил сроки проведения коллективизации. В ряде основных сельскохозяйственных районов ее предполагалось завершить уже осенью 1930 г. Причем сам тон сталинских директив не оставлял сомнений в том, чего ожидала Москва от местных функционеров, – темпов и еще раз темпов! Во-вторых, Сталин резко пресек все разговоры о возможной интеграции «кулака» в колхозы. Это было категорически запрещено. «Кулаки» и их семьи подлежали ссылке в отдаленные районы СССР, арестам, заключению в лагеря, расстрелам. Наконец, Сталин категорически отклонил все предположения о длительном сосуществовании колхозов и частных крестьянских хозяйств. Из «мягких» проектов директив беспощадно вычеркивались упоминания о сохранении собственности крестьян. Более того, конечной целью коллективизации, ее идеалом объявлялись так называемые «коммуны» – утопические производственные и социальные образования, плод фантазий социалистических фанатиков. В советском случае в «коммунах» крестьянское имущество максимально обобществлялось – вплоть до домашней птицы и даже личных вещей.

Проводя коллективизацию форсированными темпами, уничтожая наиболее зажиточный и влиятельный слой крестьян, Сталин, вполне очевидно, преследовал несколько целей. Имущество «кулаков» служило производственной базой колхозов. При помощи самих колхозов в кратчайшие сроки создавался механизм беспрепятственной перекачки ресурсов из деревни в индустрию. Свою роль играла вера Сталина и многих других партийных функционеров в близкое пришествие безденежного продуктообменного социализма. Деньги в условиях форсированной индустриализации переставали выполнять роль экономического регулятора, но с точки зрения партийных леваков, чем хуже для денег – тем лучше. В общем, речь шла о возвращении (на новой стадии и с некоторой спецификой) к политике «военного коммунизма».

На достаточно опасные игры с крестьянством Сталин решился еще и потому, что не считал его силой, способной всерьез противостоять государству. Однако эти расчеты оправдались не полностью. Крестьяне действительно не справились ни с огромным тоталитарным государством, ни с противоречиями в собственной среде. Однако деревня все же оказала существенный отпор коллективизации и заставила Сталина изрядно поволноваться.

Претворяя в жизнь сталинские установки о массовом создании колхозов, руководство партии направило на село десятки тысяч различных уполномоченных из городов, мобилизовало местный актив. Поощряя соревнование между регионами со страниц партийной печати, Москва требовала как можно быстрее и любыми средствами загнать крестьян в колхозы. Вопреки официальным оптимистическим заявлениям, сталинское руководство не питало иллюзий по поводу добровольности коллективизации. Поэтому одним из главных ее двигателей были аресты и высылка «кулаков». Опасаясь судьбы репрессированных односельчан, крестьяне, стиснув зубы, шли в ненавистные колхозы.

Используя угрозу «раскулачивания» и арестов, власти сумели достаточно быстро поднять уровень формальной коллективизации до заоблачных высот. Если на 1 октября 1929 г. в колхозах числились 7,5 % крестьянских хозяйств, то к 20 февраля 1930 г. – 52,7 % [305]. За этими цифрами скрывалась страшная, трагическая реальность. Многочисленные городские уполномоченные и местные активисты вели себя в деревне как захватчики в завоеванной стране. Нежелающих вступать в колхозы арестовывали и избивали. Обычными были грабежи и присвоение имущества «раскулаченных», изнасилование женщин. По всей стране закрывали церкви и арестовывали священнослужителей. «Задорная» комсомольская молодежь оскверняла церкви и разгуливала по улицам в ризах.

На террор и издевательства терпеливая деревня ответила восстаниями. Крестьянская война развивалась по нарастающей. За 1926–1927 гг. власти зафиксировали 63 массовых антиправительственных выступления в деревне. В 1929 г. – более 1300 выступлений и 244 тыс. участников. В январе-феврале 1930 г. – почти полторы тысячи выступлений и 324 тыс. участников [306]. Сталин, несомненно, знал эту информацию, но до определенного момента почти не реагировал на нее. Скорее всего, он был уверен, что волна крестьянских бунтов не представляет особой угрозы, что это лишь неизбежное сопротивление «отживающего класса». Однако в самом конце февраля начали поступать сигналы, вселявшие тревогу [307]. Первое сообщение пришло 26 февраля из столицы Украины Харькова. В нем говорилось о волнениях в приграничном Шепетовском округе, начавшихся 24 февраля. Толпы крестьян требовали открытия церквей, ликвидации колхозов, избивали активистов. Как следовало из других сообщений, поступивших в те же дни, аналогичные события происходили в Казахстане, Воронеже и даже в непосредственной близости от столицы. В Пителинском районе Рязанского округа под Москвой волнения начались 21 февраля. Крестьяне разбирали из колхозов свой скот и семенные фонды, возвращали имущество «кулакам». Ударив в набат и разослав по соседним деревням делегатов, инициаторы движения способствовали его распространению. Крестьяне, вооруженные кольями, сопротивлялись арестам «кулаков». Был убит милиционер, ранены 8 активистов. Сотрудники ОГПУ применяли оружие, в результате чего были убиты, согласно официальным сообщениям, трое и ранены шестеро крестьян [308]. Нараставшие волнения, а также возможность срыва весеннего сева заставили власти отступить. 28 февраля 1930 г. Политбюро приняло решение поручить Сталину выступить в газетах со статьей о коллективизации [309]. Знаменитая статья «Головокружение от успехов» была опубликована 2 марта. Она содержала оптимистические оценки «огромнейших достижений» в деревне и объявляла «коренной поворот деревни к социализму». Вместе с тем Сталин осуждал отдельные «антиленинские настроения» – насаждение коммун, обобществлявших все имущество крестьян, нарушение «принципа добровольности и учета местных особенностей», снятие колоколов с церквей. Вину за «перегибы» Сталин полностью возлагал на местных работников. 10 марта на места были разосланы соответствующие закрытые директивы ЦК. Они требовали прекратить создание коммун, возвратить крестьянам обобществленные приусадебные хозяйства и часть скота и птицы, исправить «ошибки», допущенные при «раскулачивании», не закрывать церкви и т. п. [310]В общем, речь шла о временном отступлении с целью успокоить крестьян и дать им провести сев.