Ивлин Во - Чувствую себя глубоко подавленным и несчастным. Из дневников 1911-1965

воскресенье, 5 марта, 1933 года

Проснулся в 5.30. Дэвид и Эйсебио уже оседлали лошадей и быка. Уложил вещи и выпил кофе; в путь в 7.15; небо серое. До трех часов дня не жарко, пасмурно, иногда моросит дождь. Шли шагом, рядом с быком, до тех пор, пока не вышли на шоссе в Бон-Саксесс, на настоящую дорогу для транспорта, а не тропу для скота; называется «миссионерская дорога», ведет напрямую в Юпукарри. Обогнал быка и двинулся по следу от колес, миновал Манари и Наппи, перешел вброд две речушки и в 2.10 увидел впереди деревню с загоном для скота и стоянкой. Навел справки: оказалось, что от дороги на Пирару отклонился сильно в сторону. Только потом понял, что свернуть надо было в Наппи. След от машины Харта, на которой он развозит продукты в приграничные лавки. Пока индеец поил лошадей, сидел на крыльце; выпил бренди, сделал несколько снимков; ничего не ел. Чтобы меня позабавить, индеец продемонстрировал свое брачное свидетельство. Деревня Мараканата. В путь в 2.50. Широкая, прямая тропа. Лошадь очень устала. Устал и я; жажда; в 4.45 увидел Пирару, добрались до нее в 5.30. Харт дал мне чаю и сыру, а также полотенце, пижаму и гамак. Ужин в семь. В восемь Харт позвал читать розарий [273] . Вся семья и старая индианка ходили взад-вперед в лунном свете, бормоча скорбные тайны.

Понедельник, 6 марта 1933 года Спал беспокойно, проснулся в каком-то оцепенении. Отправил Эйсебио к Мануэлю Луису. Кофе – в семь. Занятия с детьми – в восемь. Слышал, как чернокожая гувернантка стращает детей моим именем. Над таблицей умножения пролито много слез. Вечером явился Тедди Мелвилл – и очень кстати, ведь наутро я отправлялся в путь. Опять молебен, на этот раз не снаружи, а в доме. Пил с Хартом бренди; рассказал мне о немце, который в 1913 году пустил по Рио-Бранко три катера, поднял тем самым цену на скот и был убит своими бенефициариями под предлогом того, что он якобы торговал не в сезон черепаховыми яйцами.

Пятница, 17 марта 1933 года Всякий раз когда отцу Кири что-то мешает отслужить мессу за наше благополучное путешествие, день складывается как нельзя лучше. Вот и сегодня он грозился это сделать, но я сумел его отговорить. На этот раз мы вы шли относительно рано. Весь день ехали бушем. Мне удалось нанять у индейцев плотного серого жеребца. Вел его Марко, без седла и уздечки. Я сумел проехать на нем лишь половину пути, то садясь, то спешиваясь. Не говоря уж о том, что часами ехать верхом без седла утомительно, тропа была слишком узкой и предназначалась лишь для пешеходов, лошади же натыкались на деревья. Путешествие тем не менее оказалось вполне сносным, время прошло незаметно: пока ехал верхом, мечтал, что спешусь и пойду ногами, и наоборот. Мы шли, вопреки карте, по реке Тумонг, трижды переходили ее вброд и, в конце концов, оставили ее справа. Остановились перекусить на скалистом выступе посреди реки и в 3.30 прибыли в Анандабару, в деревянный дом, построенный Хейнсом, когда он промышлял алмазами. На дороге нас встретил посланец от Винтера. На пути из Курукубару он остановился на ночь и не сумел отложить отплытие парохода, шедшего сегодня утром в Кайепур. Анандабару окружен папоротником, где из-за местного ботаника начался лесной пожар. Блох вокруг столько, что, даже когда идешь, а не стоишь, они облепляют штаны толстым слоем. Винтер передал нам ключи от комнат, и мы повесили гамаки и выкупались. Рядом росла липа, мы допили бренди с лаймовым соком, доели последние бутерброды, остатки солонины и риса и удалились на покой вполне довольные жизнью. В девять вечера на нас обрушились потоки дождя, сдержать его крыша оказалась бессильной. Отыскал один сухой уголок, куда, перевесив гамак, и забился; с величайшими неудобствами провел там всю ночь. За стеной, перекрывая громогласным храпом шум ливня, крепко спал отец Кири.

Вторник, 28 марта 1933 года

Винтер договорился было, что меня и еще нескольких человек с сахаром и мукой отправят на плоту в Кайетур. Однако вчера явился с почтой и всем прочим какой-то чернокожий, и было решено, что я отправляюсь завтра, вместе со всеми. За последние десять дней не произошло ничего особенного, съестные припасы тают на глазах. Охотникам ничего подстрелить не удалось. Съели красивую птицу – похожа на фазана. И какого-то грызуна, здесь он зовется лабба, на вкус как свинина. А еще – оленину и малосъедобную дикую индейку, а также – дикого кабана. <���…>