Генри Харрер - Семь лет в Тибете

Выпускные экзамены монашеских школ проводились публично раз в год в храме. К экзаменам допускались только двадцать два кандидата со всего Тибета. После строгого устного экзамена, проводимого при участии личных учителей далай-ламы, пяти лучшим кандидатам присваивалась наивысшая монашеская степень. Студент, сдавший экзамен первым, становился отшельником и посвящал свою жизнь религиозному совершенствованию. В противном случае он мог заняться общественной деятельностью и в один прекрасный день стать регентом. Такое случалось редко: сей высокий пост обычно занимали реинкарнированные. Но были случаи, когда на него назначались и простолюдины, например в 1910 году; тогда тринадцатый далай-лама спасался в Индии от нашествия китайцев, и пришлось подбирать заместителя, представлявшего его интересы.

Десять тысяч монахов Дребунга подразделялись на группы с собственными храмом и садом. Там они сообща проводили утренние часы в религиозных занятиях, после чего получали масляный чай, суп и расходились по домам для послеобеденных дел. Монахи имели достаточно свободного времени для прогулок и незатейливых игр. Им также разрешалось самостоятельно готовить дополнительные блюда из продуктов, полученных из родных мест. По мере возможности группы объединялись по принципу землячества. В некоторых домах жили только монголы, или непальцы, или студенты из одного конкретного города, например Шигаце.

Внутри монастыря, естественно, запрещалось лишать жизни любое живое существо, однако в холодном климате необходима мясная пища, и земляки поставляли монахам сушеное мясо яков. Свежее мясо служители культа приобретали в близлежащих деревнях.

Кроме бесплатного питания и проживания, монахи получали небольшие деньги на карманные расходы из правительственных грантов и пожертвований паломников. Однако если студент обладал выдающимся даром, он обычно находил покровителя среди знати или зажиточного купечества. Церковь в Тибете обладала исключительным богатством. Ей принадлежали обширные земли, доходы от использования которых шли на нужды монастырей. У каждого монастыря имелся собственный дилер, занимавшийся поставками продуктов и всего необходимого. Трудно себе представить, какие огромные деньги тратились на содержание профессиональных буддистов! Однажды, помогая в составлении финансовых отчетов, я заметил, что в первый месяц года, проведенный всеми монахами в Лхасе, правительство предоставило им три тонны чая и пятьдесят тонн масла плюс сумму на карманные расходы, составившую около сорока тысяч фунтов.

Однако облаченная в красные одежды братия далеко не вся состояла из обходительных и образованных людей. Скорее наоборот: большей частью – из необузданных, неотесанных детин, послушных только кнуту. Самые плохие из них принадлежали к неофициальной, но незапрещенной организации воинствующих монахов Доб-Добз. Они носили на рукавах красные повязки и красили лица сажей, в поясах прятали огромные ключи, использовавшиеся как кастет или дротик, а в карманах – острые сапожные ножи. Многие из них – известные хулиганы с тяжелой поступью – никогда не задумывались, прежде чем нанести удар. Простые люди обходили их стороной. Во время войны с китайскими коммунистами подобные ребята создали батальон, прославившийся храбростью. В мирное время они также находили возможности выпустить наружу неистощимую энергию. Между членами Доб-Добз различных монастырей постоянно происходили стычки. Справедливости ради надо отметить: свои споры парни не всегда решали с помощью насилия. Боевой дух они проявляли и в спортивных соревнованиях между соперничающими монастырями. Имея более широкий выбор атлетов, Дребунг обычно оставался победителем. Как бывший тренер, я часто посещал Дребунг, и монахи всегда радовались моему участию в их тренировках. Это было единственное место в Тибете, где встречались мужчины со спортивными фигурами и накачанными мускулами.

Великие храмы Дребунг, Сера и Ганден определяли политическую жизнь Тибета. Их настоятели вместе с восемью правительственными чиновниками возглавляли Национальную ассамблею. Ни одно решение не принималось без согласия указанных церковников, естественно интересовавшихся прежде всего доминирующим положением своих монастырей. Их вмешательство препятствовало реализации многих прогрессивных идей. Одно время они воспринимали меня и Ауфшнайтера как занозы в пальце, но, убедившись в отсутствии у нас политических амбиций, в соблюдении нами обычаев страны и в полезности нашей работы также и для монахов, изменили свое мнение.