Елена Первушина - Тургенев и Виардо. Я все еще люблю…

Счастья дни! как скоро вы,
Скоро вы
Скрылись и пропали!
Был мой друг бы верен мне,
Верен мне,
He знала б печали!
По полям там все вокруг,
Bce вокруг
Жницы распевают.
У меня лишь у одной,
У одной
Слезы набегают!
И брожу я, словно тень,
Словно тень,
Bce под тем холмочком,
Где меня он столько раз,
Столько раз
Звал своим дружочком!
Там стою я наклонясь,
Наклонясь
K речке тихоструйной.
Косы, что он так ласкал,
Так ласкал,
Треплет ветер буйный!
Счастья дни, как скоро вы,
Скоро вы
Скрылись и пропали!
Был мой друг бы верен мне,
Верен мое,
He знала б печали!

Стоит погода злая!
Что за погода злая!
Сердито шумит гроза…
Сижу под окошком – и молча
Вперил я во мрак глаза.
Вдали огонек одинокий
Тихонько бредет…
C фонариком, вижу, старушка
Там дряхлой стопой идет.
Муки купить, яичек,
И масла нужно ей…
Пирог спечь она хочет
Для дочери своей,
Для дочери своей.
A та лежит на кресле
И, щурясь, глядит на ночник…
Пушистые кудри мягко
Льются на розовый лик.
Пушистые кудри мягко
Льются на розовый лик.
A та лежит на кресле
И, щурясь, глядит на ночник…
Что за погода злая!

Нет! не забыть мне вас, пленительные звуки,
Как первых сладких слез любви мне не забыть!
Когда внимал я вам, в груди смирялись муки,
И снова был готов я верить и любить!
Мне не забыть ее… To жрицей вдохновенной,
Широколиственным покрытая венком,
Она являлась мне… и пела гимн священный,
A взор ее горел божественным огнем…
To бледный образ в ней я видел Дездемоны,
Когда она, склонясь над арфой золотой,
Об иве пела песнь… и прерывали стоны
Унылый перелив старинной песни той.
Как глубоко она постигла, изучила
Того, кто знал людей и тайны их сердец;
И если бы восстал великий из могилы,
Он на чело ее надел бы свой венец.
Порой являлась мне Розина молодая
И страстная, как ночь страны ее родной…
И голосу ее волшебному внимая,
B тот благодатный край стремился я душой,
Где все чарует слух, все восхищает взоры,
Где вечной синевой блистает неба свод,
Где свищут соловьи на ветвях сикоморы
И кипариса тень дрожит на глади вод!
И грудь моя, полна святого наслажденья,
Восторга чистого, вздымалась высоко,
И отлетали прочь тревожные сомненья,
И было на душе спокойно и легко.
Как друга после дней томительной разлуки,
Готов я был весь мир в объятья заключить…
О! не забыть мне вас, пленительные звуки,
Как первых сладких слез любви мне не забыть!

Ты сердца моего и слез и крови просишь,
Певица дивная! – О, пощади, молю.
Грудь разрывается, когда ты произносишь:
«Я все еще его, безумная, люблю».

«Я все еще» – едва ты три лишь эти слова
Взяла и вылила их на душу мою, —
Я все предугадал: душа моя готова
Уже заранее к последнему: «люблю».

Еще не сказано: «люблю», – а уж стократно
Перегорел вопрос в груди моей: кого?
И ты ответствуешь: «его». Тут все понятно;
He нужно имени – о да, его, его!

«Я все еще его»… Кружится ум раздумьем…
Мутятся мысли… Я жду слова – и ловлю:
«Безумная» – да, да! – И я твоим безумьем
Подавлен, потрясен… И наконец – «люблю».

«Люблю». – C тобой весь мир, природа, область бога
Слились в глубокое, безумное «люблю»
Подавлен, потрясен… И наконец – «люблю».
О, повтори «люблю»!.. Нет, дай отдохнуть немного!
Нет, не хочу дышать – лишь повтори, молю.

И вот «я все еще» – вновь начал райский голос.
И вот опять – «его» – я вздох в грудь давлю…
«Безумная» – дрожу… Мне страшно… дыбом волос…
«Люблю» – хоть умереть от этого «люблю».