Михаил Любимов - Записки непутевого резидента, или Will-o’- the-wisp

Просьба не рыскать по энциклопедиям, не раздражаться и не нервничать, а спокойно прочитать роман.

Смотреть вокруг и пробовать новые напитки.

— Говорите по-человечески, — сказал Орленок Эд. — Я и половины этих слов не знаю! Да и сами вы, по-моему, их не понимаете. Льюис Кэрролл .

Во время буддийских раздумий приходит мысль, что если человек после смерти превращается в иное создание, то возможны и метаморфозы по званиям — из полковника в полковника.

Тогда я еще не прочитал у Уайльда, что в Лондоне не бывает туманов и их придумал Тёрнер.

Это напоминает трюизм, что в Англии даже извозчики говорят по-английски, но если серьезно, то просто мучительно искать контактов с англичанами в Копенгагене, где сплошные датчане.

Из «Руководства для агентов Чрезвычайных Комиссий»: «Всегда надо иметь в виду, что многие хозяева меблированных комнат и весьма значительный процент дворников могут оказывать услуги бюро разведки Чрезвычайной Комиссии, в особенности это практикуется в университетских городах».

— Ах, что такое далеко? — ответила Треска. — Где далеко от Англии, там Франция близка.

Льюис Кэрролл .

Тогда я любил у Северянина: «Тише! чу! какой прекрасный шаг! Это ты идешь! Ты отдашься мне на ландышах и как ландыш расцветешь!» — пир шипящих не давал покоя.

Начальство высоко оценило мой оперативный пыл, и вскоре из коммуналки на Эрлс-Террас нас переселили в особняк на Почестер-Террас, дабы мы могли принимать и охмурять англичан. Из настольной книги «Необходимое руководство для агентов Чрезвычайных Комиссий»: «При найме квартиры хотя бы для простого жительства надо всегда обращать внимание: насколько изолирована она от соседей, толсты ли стены, нет ли внутренних дверей, куда выходят окна. У одного товарища окна квартиры выходили против высокого холма, и шпионы забирались на скат вечером и сквозь окно с большим удобством наблюдали за тем, что делалось в комнате».

А ну, на дно со мной спеши — там так омары хороши, и спляшут с нами от души, треска, моя голубка!

Льюис Кэрролл.

Недалеко в озере жило и небезызвестное чудище Нэсси, его очень хотелось потрогать за хвост.

Сказывалось обучение в разведшколе, где взвод маршировал под команду «Запевай!».

— Ах, если б знать! — заплакал Морж. — Проблема так сложна.

Льюис Кэрролл .

Ничего не помогало, несмотря на завет из «Руководства для агентов Чрезвычайных Комиссий»: «Для таких бесед должен быть человек всесторонне развитый, который умело бы вел разговор. Можно даже прикидываться перед контрреволюционерами консерватором, указывать, что свободу еще население не совсем правильно понимает, но все-таки и т. п.».

И это при том, что старлей был закален, как сталь, и выпить мог ведро, особенно под голову кабана, опаленную на огне, с выдернутой шейной костью и вырванным языком. Поцелуи были настолько жаркими, что через тридцать лет попали в мемуары Уорстхорна, о чем ниже.

Слово «портвейн» уже давно неблагозвучно в интеллектуальной России, сразу ассоциируется с «солнцедаром», циррозом, вытрезвителем, кородрягой, алкоголизмом и прочими ужасами — посему рука не поднимается назвать великолепный португальский «порт» — портвейном.

Если бы я знал, как иронична история: в октябре 1992 года в ресторане «Каретный ряд», бывшей столовой Свердловского райкома, выйдя в тесный ватерклозет (так и вспоминается дореволюционный анекдот об армянине в гостинице, не спавшем ночь из-за шума за стеной. Утром он прочитал на табличке «Water Closet» и воскликнул: «Я так и знал, что это — иностранец!»), я разговорился в унылой очереди с иностранцем, оказавшимся членом парламента от консервативной партии, он тоже слегка поддал и лишь поднял бровь, узнав, что говорит с бывшим экспертом КГБ по Англии, — достойный конец спектакля — кукольного поединка между Панчем и Джуди, поставленного в духе Беккета под названием «холодная война».

Естественно, мечтая об отечественной кородряге.