Дмитрий Жуков - Бранислав Нушич

А другие герои? Юг-Богдан с девятью сыновьями, Страхиня-Бан, девушка, которая поит водой студеной раненых на поле битвы… Всю жизнь Бранислав Нушич будет делать попытки написать великую трагедию о героях Косовской битвы, он назовет детей своих именами героев. Исторические драмы Нушича будут ставить сербские театры, но не это, не это станет его призванием…

В своих песнях народ осуждал воевод, погрязших в распрях в то самое время, когда над родиной нависла опасность иноземного нашествия. В песнях он черпал силу для борьбы против турок. Ламартин, путешествовавший в 1835 году по Сербии, восхищался песнями сербских крестьян и писал, что «слава и свобода всех сербов были гордостью каждого из них». Он предрекал стране с таким народом свободу и величие.

Кочевые труппы, воплощая героические образы народного эпоса на сцене, занимались, в сущности, национальной пропагандой. Актером в те времена мог стать лишь человек, склонный к подвижничеству. Турецкие и австрийские власти относились к актерам с недоверием. Очень часто стражники забирали их прямо с подмостков и отправляли за решетку.

Известен случай, когда славянские жители города Темишвара обратились к губернатору за разрешением организовать театр. Тот наотрез отказал. И в ответ на вопрос, почему он не разрешает, догадливый губернатор заявил:

— Я прямо скажу почему. У вас, сербов, театр не просто бродячее общество, которое из нужды, чтобы прокормиться, ходит из города в город. У вас есть цель воспитывать народ в героическом духе, пробуждать сознание и гордость, воодушевлять его во имя всего сербского и народного, а этого допустить нельзя.

«Бой на Косове» настолько поразил воображение Алки и его товарищей, что уже на следующий день они вооружились палками — мечами и стали разыгрывать целые сцены из трагедии. При распределении ролей дело едва не дошло до драки — всем хотелось быть героями, никто не желал играть роли врагов.

Кафана «Зеленый венок» находилась на той же улице, что и дом Джордже Нуши, и ныне жители Смедерева называют эту улицу Нушичевой. И здесь Алка увидел странную процессию. Из калитки его дома появился вчерашний «царь Лазарь», тащивший на голове отцовское кресло, потом — «Милош Обилич» с разобранным ларем и, наконец, «Юг-Богдан», сгибавшийся под тяжестью громадного турецкого ковра.

Недоумение Алки прошло очень скоро. Нет, актеры, игравшие героев, не совершили грабительского набега на дом Нуши. Просто им понадобился реквизит для нового спектакля, и Джордже по доброте душевной предложил свои услуги.

В тот вечер играли знаменитого «Скупца» — пьесу классика сербской драматургии Йована Стерии Поповича. Роль скупца-цинцарина Кир-Яни, получившего добрый урок за свое скопидомство, играл сам Димич, актер, режиссер и руководитель бродячей труппы.

Впоследствии Нушич вспоминал: «Димич по происхождению был цинцарином; во всяком случае, такое мнение было у чаршии. Возможно, оно существовало еще и потому, что Кир-Яня была одной из любимых его ролей. Димич — это настоящий тип актера старого театра. Одет всегда в серое, по моде времен Вука Караджича, всегда свежевыбритый, сухощавый, с длинными волосами, рассыпавшимися по плечам…»

Димич, человек уважаемый, широкоизвестный, был женат на Гине, дочери сподвижника Вука Караджича, поэта Йоксима Оточанина, сборники стихов которого, написанные в духе народных песен, читались в свое время всеми. Димич и сам писал пьесы.

В его труппе было двенадцать человек. Актеры, перевоплощавшиеся по вечерам в прославленных героев, не смели разочаровывать своих зрителей и днем. Они вели себя с необычайным достоинством, хотя скудных сборов хватало только на полунищенское существование. Ели они из общего котла, а стряпней занималась жена директора, режиссера и премьера милая Гина.

Алка не пропускал ни одного спектакля. В награду за «реквизит» Джордже Нуша и его сыновья получили право бесплатного посещения театра, приютившегося у «Зеленого венка». Но Алка никогда не сидел с отцом на почетном месте, а, прильнув к подмосткам, над которыми едва возвышалась его голова, напряженно следил за развертывавшимся действием.