Дмитрий Жуков: Бранислав Нушич

Нушич ошибся. Юного родственника князя, погибшего бездетным, привезли не из Румынии, а из Парижа, где он учился. Злые языки поговаривали, что мать его, румынка Мария Катарджи, родила его через тринадцать месяцев после смерти своего супруга, урожденного Обреновича. Возможно, что это было не так. К тому же подробности придворных не интересовали. Эмиль Катарджи стал князем, а потом и сербским королем Миланом I.

Для нас же важно то обстоятельство, что на жизненном пути будущему писателю еще не раз придется иметь дело с этим могущественным и оставившим о себе недобрую память человеком.

Достойно упоминания и еще одно событие, имевшее место 18 августа 1868 года. На месте снесенных Стамбульских ворот в Белграде князь Милан Обренович торжественно положил камень в фундамент здания будущего Народного театра.

В камне было углубление, заполненное медной шкатулкой со стеклянной бутылкой. В бутылке — пергамент:

«Во имя Отца и Сына и святого Духа, этот дом предназначен для Сербского народного театра в Белграде, первого театра в столице нашей…»

Джордже Нуше не помогло знание бухгалтерского дела, полученное в Вене заботами доброго хозяина Гераса. Может быть, ему вовсе не надо было ездить в Вену, а торговать себе понемногу в лавке, экономить каждый грош по обычаю цинцар-торговцев и иметь верный кусок хлеба.

Но где там! Положение «ученого» торговца обязывало. Джордже Нуша не мог удовлетвориться вывозом кожи и слив в Вену и Будапешт. Ему хотелось поскорее «оборачивать» капитал, и он стал браться за дела, в которых ничего не смыслил. Частенько ему просто не везло. Так, в 1867 году он вместе со своим партнером Йованом Панджелом приобрел в Австрии для турецкого гарнизона в Смедереве крупную партию табака. Но в апреле гарнизон внезапно покинул Смедерево. Табак тотчас был обложен большим таможенным сбором, и партнеры продали его с убытком для себя.

В отчаянии Джордже задумал большую спекуляцию на земельных участках и к семидесятому году прогорел окончательно, потеряв доверие чаршии (так назывались городские торговые кварталы и те, кто в них обитал).

Сохранился портрет родителей Бранислава Нушича: они сидят в напряженных позах, поисками которых провинциальный фотограф явно занимался старательно и долго. Мать красивая, спокойная, домовитая. Иное дело — отец. Аскетический склад лица и напряженный взгляд глубоко сидящих глаз, который нельзя считать целиком следствием «фотографической процедуры», наводят на мысль о некоторой неуверенности в себе этого оптового торговца. Ну, конечно же, торговцем он стал силой обстоятельств. Были у него неуместные в торговом деле черты — мечтательность и одухотворенность, передавшиеся сыну и на благодатной почве возросшие в яркий талант.

Мать воспитывала маленького Алкивиада в сербском духе. У нас мало сведений о матери Нушича, однако известно, что женщина она была веселая и остроумная…

В 1870 году разорившийся Джордже Нуша с женой Любицей, сыновьями Константином (Костой), Леонидом, Алкивиадом, Периклом (Петром) и дочерью Анной переселился из Белграда в Смедерево. Ныне это крупнейший промышленный центр Югославии, некогда — княжеская столица, а во времена детства Алкивиада Нуши — зеленый городок на Дунае, расположенный под сенью тяжелых крепостных башен.

Джордже Нуша не хотел сдаваться, он страстно желал реабилитировать себя в глазах белградских торговцев и вернуться с победой в белградскую чаршию. Официально Нуша стал представителем крупной венской фирмы по импорту товаров. Неофициально он снова пустился в рискованные операции. По мелочам ему везло, но, когда он в 1874 году закупил большую партию пшеницы для вывоза в Австрию, оказалось, что там в тот год был великолепный урожай, и покупателя на пшеницу не нашлось.

Как бы то ни было, семья считалась в Смедереве зажиточной. Звание торговца ставило Джордже Нушу на довольно высокую ступень смедеревского общества. Он был коротко знаком с окружным начальником и прочей городской головкой.

В Смедереве детей определили в начальную школу. По обычаю, существовавшему в цинцарских семьях, каждому из них заранее определили профессию. Но родительские упования сбываются редко. Старшего, Константина, прочили в чиновники, а стал он аптекарем. Леониду тоже предстояло сделать чиновничью карьеру, однако он учился прескверно и всю жизнь был мелким служащим, едва сводившим концы с концами. Самые большие надежды возлагались на Алкивиада. Как самый способный среди братьев, он должен был пойти по стопам отца и стать торговцем. О том, как он оправдал надежды отца, речь еще впереди. Самый младший, славный Перикл, так часто оставался на второй год, что его в конце концов исключили из школы и он с грехом пополам освоил ремесло часовщика. И только любимая старшая сестра Алки, веселая Анна, Анка, совершила то, что от нее ожидали, — вышла замуж, когда приспел срок.