Сара Корбетт - Дом в небе

Однажды днем в коридоре зашаркали сандалии. Я не ждала ничего хорошего. Вошел Абдулла и сразу плюхнулся ко мне на матрас.

– Я хочу, – заявил он, – подними.

Так он всегда приказывал мне поднять платье до пояса, чтобы он мог расстегнуть мои джинсы. Я повернулась на спину и закрыла глаза.

Я ненавидела его каждой клеточкой своего тела. Я желала ему смерти. Я отворачивалась и упиралась ладонями ему в грудь, создавая какой-никакой внешний барьер между нами, а мозг мой кричал, готовый взорваться. Я ничем не могла себе помочь, чтобы облегчить напряжение. Я больше ни секунды не могла этого выносить. Я чувствовала, что схожу с ума.

Собрав остатки сил, я толкнула его в грудь, и вдруг что-то произошло. Ладоням внезапно стало горячо, будто я на миг сунула их в огонь, и за первым шоком последовало странное спокойствие. Я поднялась вверх, оставив внизу свое тело. Мое сознание распалось на тысячи мелких огней, способных проникать в прошлое и будущее. Я наблюдала сцены из жизни Абдуллы, которые он описывал мне много месяцев назад. Вот он бежит на грохот взрыва и понимает, что его любимой тети больше нет. Не зная, что делать, он подбирает и несет домой ее останки – часть ноги. А вот он несколько лет спустя прячется за грузовиком, с группой таких же, как он, вооруженных малолеток, и ходит по домам, убивая своих соседей.

На долю секунды я прониклась его страданиями. Они пронеслись сквозь меня, как ураган. Я поняла: его терзает боль, гнев и отчаяние, накопленные за всю его недолгую жизнь. Он и ребенок, который прячется за грузовиком, и чудовище, которое меня насилует.

Когда он ушел, я лежала, ощущая привычную боль во всем теле, и думала. Что же это было? Как это называется? Да кто его знает? Но, так или иначе, оно мне помогло, и теперь мой мозг принялся его анализировать, пытаясь выразить произошедшее словами, подобрать подходящее определение. Это было непросто, хотя порожденное этим феноменом новое чувство не оставляло меня. И это чувство весьма напоминало сопереживание. Кто бы мог подумать, что мне станет жаль этих мальчиков?

В округе постоянно гремело – шли бои. Сомали образца 2009 года было политическим банкротом. В конце 2008 года глава Переходного правительства объявил о своей отставке, что создало в Могадишо политический вакуум. Соседняя Эфиопия, которая в течение двух лет поддерживала президента, перестала оказывать помощь и отозвала войска. Крупнейшая исламистская группировка Аль-Шабаб и ее конкуренты ожесточенно сражались за власть, пока несколько тысяч миротворцев Африканского союза – в основном из Уганды и Бурунди – пытались защищать остатки правительства в Могадишо.

Я ничего не знала о политических событиях, только слышала взрывы и автоматные очереди поблизости. Когда мы приехали в Темный Дом, тут было тихо, но через месяц снаряды рвались уже буквально на соседней улице. Наверное, это беспокоило наших тюремщиков, и потому они перевезли нас в другое место.

Это был не дом, а целый дворец. По дороге я сидела в машине рядом с Найджелом, который очень отощал и осунулся.

– Ты в порядке? – спросила я и тут же получила удар по голове от Яхьи-младшего.

– Молчать! – крикнул он.

Ослушаться я не осмелилась.

Новый дом имел форму огромной буквы L, которую с внутренней стороны окружала высокая стена. Таких огромных и шикарных домов в Сомали мне еще не приходилось видеть. Входная дверь, например, была сделана из дорогого дерева и покрыта резьбой и росписью. Наше новое жилище сразу получило название Позитивный Дом.

В отличие от прежних наших домов, давно пустующих и заброшенных, здесь совсем недавно жила семья. В воздухе пахло свежестью, кафель на полу был белый и чистый. Пока меня волокли по коридору, я видела комнаты и в них мебель. Я видела диван и лампу. Я видела плюшевый матрас и за ним деревянную спинку кровати. Потом мы повернули за угол, и меня втолкнули в последнюю дверь слева. Там была маленькая комната с окном, наглухо закрытым тяжелыми ставнями. В одном углу стоял металлический стул на трех ногах – из прорехи в сиденье торчал желтый поролон. У стены длинной сигарой лежал свернутый в трубочку персидский ковер. А справа от окна висела яркая ламинированная фотография, изображающая подвесной мост, – такие украшают стены дешевых ресторанов и хостелов, и на них можно видеть достопримечательности и пейзажи в цветовой гамме «вырви глаз» – обычно благодаря «Фотошопу». Раньше такие постеры вызывали у меня смех, но теперь, изголодавшись по цветному миру, я смотрела на этот огромный мост над широкой рекой и кислотно-зеленые холмы и небо цвета вишни как на чудо. Мост на фотографии, стул, ковер, окно, пробивающееся в щелку солнце были прекрасны. Все это внушало хоть маленькую, но надежду.