Сара Корбетт - Дом в небе

Мои родители жили чужими надеждами, они верили, видя, что других не оставляет вера. Ежедневно из Оттавы звонил какой-нибудь чиновник и передавал неясные, но обнадеживающие сведения, полученные якобы от разведки. Маму уверяли, что нас с Найджелом кормят и разрешают нам прогулки. Когда она призналась, что опасается за мою безопасность как женщины, ее стали убеждать, что у мусульман изнасилование считается страшным грехом, хуже убийства, и потому мне, скорее всего, это не угрожает. Агенты намекали, что о многом из происходящего они не имеют права говорить. По маминым словам, ей постоянно твердили, что наше дело «близко, очень близко» к завершению. Она верила, хотя и не понимала, что это значит.

А тем временем между нашими семьями начались разногласия. Разочарованный отсутствием прогресса в деле, старший брат Найджела, Хэмилтон, обратился к некоему Майклу Фоксу, частному поисковику, который якобы имел широкие связи в Сомали и вызвался уломать бандитов за сумму в пятьсот тысяч освободить хотя бы одного Найджела. Он утверждал, что это возможно. Это означало отказ от помощи австралийской федеральной полиции, но Бреннаны в любом случае утратили веру в возможности государства. Как и говорил Найджел, деньги у них были – средства после продажи родительской фермы плюс помощь родственников. Так что если этот Фокс не обманывал, то для Найджела должно было хватить. А что до меня, то почему они должны взваливать на себя двойную ответственность? Так Хэмилтон и заявил в разговоре с моей мамой.

Мама была в шоке. Она бросилась убеждать Бреннанов, что для меня это верная смерть, что похитители возьмут деньги, освободят Найджела, а меня немедленно убьют. Под конец обе стороны пришли к нелегкому решению продолжать сотрудничество с полицией, надеясь на скорый прорыв.

А потом в Интернете появился пост, повергший моих родителей в состояние паники. Какой-то американский блогер написал, что я беременна и будто бы сведения об этом дошли до него из надежного источника в Могадишо. Полицейские переговорщики, сидевшие в доме моей мамы, убеждали ее, что это всего лишь слухи, которые с момента нашего похищения постоянно сопровождают расследование. Возможно, их распускал Адам или кто-то из его сообщников, дабы заставить нашу родню быстрее раскошелиться.

Сомали вообще функционировало как фабрика слухов, разносимых далее новостными сайтами и блогами сомнительной репутации. В основном их потребляли сомалийские эмигранты числом чуть более миллиона, которые вынуждены были бежать за границу и расселиться по всему свету. И, как оказалось, моя мама! Каждое утро начиналось у нее с просмотра новостей Сомали на этих ресурсах. Она читала о гражданской войне, о пиратах, о клановой политике и об укреплении связей между Аль-Шабаб и Аль-Каидой. Журналистика как таковая в Сомали отсутствовала. Репортеров, которые пытались представлять достоверную информацию о происходящем, запугивали или убивали исламисты. Они же закрывали радиостанции. Узнать, где правда, а где ложь, было невозможно. Отрывочные сведения о нас с Найджелом давали либо блоги в Интернете, либо агенты канадских и австралийских спецслужб, получавшие эти сведения через сети загадочных очевидцев. Например, кто-то заметил нас на заднем сиденье автомобиля. Еще кто-то утверждал, что я очень довольна своей жизнью в Сомали и обучаю английскому сомалийских детей. Впоследствии я была очень удивлена, узнав, насколько правдоподобны были некоторые сообщения. И как только этим каплям правды удалось просочиться сквозь окружавшую нас полную секретность? Примерно в то время, когда я занималась марафонской ходьбой у себя в комнате, мои родители узнали, что я растянула связки на лодыжке, – и это была правда, как и то, что похитители достают для меня редкий в Сомали рис.

Особенность этих отрывочных сведений состояла в том, что они равно тревожили и обнадеживали мою маму. Несмотря на плохой английский, на котором они были написаны, новости преподносились как стопроцентно правдивая информация. Чаще всего мама видела в них доказательство того, что я еще жива, хотя могло показаться, что это не я, а какая-то другая женщина, отдаленно напоминающая ее дочь. Один из наиболее подробных отчетов был опубликован на сомалийском сайте спустя почти год после нашего похищения:

Журналистка Аманда Линдаут больше не христианка она сменила веру в Троицу на веру в единого Бога который есть Аллах самый великий. Теперь она совершает 5 раза молитвы и очень рада в браке с одним из своих похитители. «Вы не представляете как они смеются и делают друг другу знаки, потому что они ничего не понимают на языках», сказал Хаши один из похитители Аманды Линдаут в интервью Ваагакусуб Вебсайт в пятница.