Катрин Панколь: За глянцевым фасадом

И она страдает, как страдают все женщины, сделавшие детей смыслом своей жизни, когда их дети вырастают и становятся самостоятельными. Она чувствует себя одинокой и никому не нужной. Чем теперь заняться? Она не находит себе места, хотя жизнь ее более чем благополучна. И вспоминает времена, когда работала журналисткой, встречалась с интересными людьми, разъезжала по свету, узнавала много нового. Работать — вот чего ей хотелось бы. Она говорит об этом знакомым, тщательно обдумывает этот вариант.

И вот издательство «Вайкинг Пресс» предлагает взять ее на работу. Она соглашается. В ноябре 1975 года она поступает на должность редактора с годовым окладом в 10 000 долларов и очень гибким графиком, — чтобы иметь возможность заниматься детьми. Вначале она ощущает некоторую неуверенность: ей не совсем ясно, чего от нее ждут. Потом осознаёт, что ей все это нравится — править рукописи, работать с авторами, готовить книги к печати. Ее помощница, Барбара Берн, вспоминает: «Когда стало известно, что она будет работать у нас, большинство сотрудников отнеслись к этому скептически. Но уже через несколько дней мы были приятно удивлены. Нельзя было не признать, что перед нами — не чучело с дурацким голосом, а живой человек. В ней не было ничего от Марии-Антуанетты, вздумавшей поиграть в фермершу, — она отнеслась к своему новому занятию со всей серьезностью. Очень быстро выяснилось, что ей нравится работать над рукописью, усовершенствовать текст. У нее это хорошо получалось, и она трудилась на совесть. Когда мы все это поняли, она стала держаться более раскованно. И все же нелегко было привыкнуть к тому, что в коридоре ты постоянно встречаешься с обложкой глянцевого журнала».

В вестибюле издательства ее поджидают журналисты, фотографы, телеоператоры. Но она не обращает на них внимания. К чему ей дешевая популярность, когда она нашла для себя нечто гораздо более увлекательное: любимое дело.

Однако она все так же непримирима к тем, кто норовит покопаться в ее жизни. Однажды в книжном магазине некий автор, опубликовавший о ней книгу, надписывает свое сочинение читателям; проходя мимо, она демонстративно зажимает нос. Вместе с тем она может быть необычайно любезной и предупредительной с совершенно незнакомыми людьми. Одной девушке, у которой нога в гипсе, она помогает усесться в такси. Та не может опомниться: «Вы только представьте: вас сажает в такси Джеки Онассис!» Всякий раз, когда ее приглашают на ужин, она присылает письма с благодарностью, изящно написанные и изысканно вежливые. Все, кому доводится с ней встречаться, покорены ее обаянием, умом и красотой. Английский поэт Стивен Спендер, который знакомится с ней на вечере у друзей, просто ослеплен ею. Он спрашивает, чем в своей жизни она больше всего гордится, и она спокойно и мягко отвечает: «Я пережила очень тяжелые моменты и не сошла с ума». «Это растрогало меня до глубины души, — вспоминает хозяйка дома, Розамонд Бернье, гид в музее Метрополитен. — Тут есть чем гордиться! Пережить то, что пришлось пережить ей, и сохранить душевное равновесие, — с этим можно только поздравить. Я не говорю, что она — идеал. Как у любого человека, у нее есть недостатки. Ей трудно дается откровенность, отчасти, вероятно, из-за всего пережитого. Кроме того, она очень замкнутый человек. Ей не нравится, когда с ней хотят быть накоротке. Думаю, по характеру она нелюдимая и застенчивая».

В ноябре 1975 года умирает добрый дядюшка Хьюги. Перед смертью он разорился. Мерривуд и Хаммерсмит Фарм были проданы. Дженет Очинклос живет теперь в домике сторожа! Джеки переводит миллион долларов на банковский счет матери, чтобы та ни в чем не нуждалась. Но их отношения не стали более теплыми. Джеки занимается делами матери, заботится о ее здоровье, в общем, ведет себя как человек долга, но без громких слов. Только новые испытания, свалившиеся на семью, заставят этих двух женщин помириться.

Джон Сарджент, директор издательского дома «Даблдэй», предлагает Джеки стать его компаньоном. Предложение почетное, сулит немалую выгоду: она соглашается. «Ее задача заключалась в том, чтобы привлекать к нам знаменитостей, — рассказывает Джон Сарджент. — Кроме этого, она занималась выпуском книг по искусству и фотоальбомов, как прежде в «Вайкинг Пресс». Считалось, что благодаря ее связям к нам потянутся новые авторы».

Как всегда, у нее есть сторонники и противники, и трудно было бы разобраться в логике тех и других. Ее робость одних смешит, другим кажется трогательной. Она не бывала раньше в конференц-залах, заходит не в ту дверь, стесняется высказать при всех свое мнение. Она смущается так же, как смущалась много лет назад, когда впервые переступила порог Белого дома. «Она была больше похожа на перепуганного цыпленка, чем на вдову президента Соединенных Штатов», — скажет один из ее коллег. Ее особый статус вызывает у них раздражение. Она присутствует на работе лишь три дня в неделю. Остальное время работает дома. Кому-то она неприятна своей всегдашней манерой держаться отстраненно, кому-то досаждает толпа ее фанатов, растущая день ото дня. Вдобавок ее рассеянный вид, как обычно, наводит на мысль, что она презирает всех вокруг. Джеки не создана для работы в коллективе, — перерывов на кофе, когда все собираются возле кофейной машины, доверительных бесед шепотом, письменных поздравлений, которые коллеги вручают друг другу по торжественным случаям, манеры потешаться над начальником у него за спиной, соленых шуточек и пересудов. Она живет обособленно, в своем мире. Работает, выпускает книги; среди этих книг есть хорошие, есть и похуже. В частности, она редактировала воспоминания Майкла Джексона. Прилежно, словно школьница, вникает она в тайны новой профессии. Ведь если твое имя Жаклин Бувье Кеннеди Онассис, у тебя нет права на ошибку. Если идешь с высоко поднятой головой, нельзя спотыкаться. Если тебя привыкли видеть на высоте, нельзя опускаться до болтовни с коллегами. Если ты много лет считалась главным врагом общества и главной его любимицей, за тобой постоянно наблюдают, тебя либо поносят, либо превозносят. Но никогда не высказываются о тебе объективно. В отделе обсуждения рукописей ее отчеты вызывают или восторг, или недоброжелательную критику. Она не обращает на это внимания и продолжает делать свое дело. Работы она не боится, а быть мишенью для придирок давно привыкла. И держится стойко.