Виктор Тельпугов - Парашютисты

И вдруг совершенно неожиданно достает Брага из вещмешка

пару сапог.

- А ну-ка примерь.

И Кузя - самый счастливый человек на свете:

- Спасибо, товарищ старшина!

- Скажи спасибо господу богу.

- Ну, спасибо тебе, господь бог, если такое дело.

- Теперь береги. Других не будет до самого конца войны. Ты знаешь, на сколько одна пара дается?

- Знаю.

- Носи аккуратней. Здесь - с кочки на кочку, а в Берлине асфальт. Да и тут есть дороги хорошие...

Рад-радешенек Кузя, ходит от одного человека к другому, хвалится обновой. Встретил Инну, она поглядела на сапоги и говорит:

- Не особо, конечно, но...

- Но все-таки сапоги,- помогает ей Кузя.

- Вот именно. А нога ваша как? Болит еще?

- Сейчас почти не болит.

- Ах, сейчас? - делает Инна ударение на этом слове. - А говорили совсем не болит.

- Сейчас совсем не болит.

- Нечестно это.

- Честно - не болит уже.

- Ну, вот-вот - уже! О чем я и говорю.

- Не сердись, так нужно. Ведь ваша профессия такая гуманная.

Они незаметно для себя перешли на "вы".

- Именно поэтому и сержусь. Такими вещами не шутят.

Слушаться будете?

Кузя не успел ответить. Появился опять старшина:

- Довольно, хлопцы. Через десять минут выступаем.

Это его "хлопцы" относилось и к Кузе, и к Слободе, и к

Инне - ко всем.

Самая тяжелая вещь в отделении - РПД, ручной пулемет Дегтярева. Сначала килограммов шесть или семь в нем, не больше. Потом, с каждым новым километром, он становится все тяжелей, ртутью наливается ствол до отказа, ртутью - диски, ртутью - трубочки сошников. Антапки и те по полпуда каждая! И вот на плече у тебя уже целое орудие вместе с лафетом. А сколько в тебе лошадиных сил? Нисколько. В тебе и самых обычных-то, человеческих, совсем не осталось. И у Прохватилова их больше нет, у знаменитого первого номера. "Достань воробушка" и в кости широк, а поди ж ты, выдохся. Кирза о кирзу шварк-шварк, вот-вот совсем остановится. Останавливается. Остановился уже.

- Больше не могу. Кто следующий? Слобода?

- Слобода.

РПД, кажется, лег ему прямо на кость несносной своей железякой, прямо на самую ключицу, и еще подпрыгивает. Ну почему, почему он подпрыгивает при каждом шаге и отдается болью в раненом боку? И - на ключицу, на ключицу самым острым своим углом. Поглядеть бы сейчас на этого конструктора

товарища Дегтярева...

- Потерпи, Слобода, не ругайся. Вот влезем сейчас все-таки бой, тогда не будет ему цены, этому "Дегтяреву". Боевое охраненье уже залегло...

- Прохватилов! - Свободкин тащит РПД навстречу первому номеру.

А он уже тут как тут. Выбирает самое удобное место, как Брага его учил. Чуть в стороне и на взгорке. Очереди короткие. Прицельные. Только короткие и только прицельные. Патроны все на счету, каждый должен быть послан точно. Иначе, как говорят немцы, "капут гемахт"! Вон их сколько лезет. Пронюхали, выследили...

Сложный опять будет бой. Хоть и разреженный, а все же снова лес. Зенитками деревья стоят. Но ребята уже пообвыкли малость. Того, уж теперь не будет, что в первом лесном бою, когда десант на десант. И не ночь еще. А если бы даже и ночь? Теперь уже знают, что к чему.

Прохватилов позицию выбрал точно. И второй номер у него под бочком. И гранаты лететь будут правильно, если дело до них дойдет. Кажется, дойдет все-таки: левый фланг не оттянулся вовремя. Теперь терять и секунды нельзя. Давай, карманная артиллерия, выручай, столько раз ведь уже выручала. РПД тебя поддержит. А ну, Прохватилыч, вынеси-ка его вон туда, оттуда тебе и вовсе все видно будет. Короткими перебежками или ползком, по-пластунски. Все равно как, только скорей. Не тяжело тебе? Не тяжело. В руках игрушка, не пулемет. Слава товарищу Дегтяреву!

И Прохватилову спасибо: на самом пределе был, но успел. И второму номеру спасибо.

А вот о правом фланге забывать тоже нельзя, за правый тоже все головой отвечают. Вон что тут получилось: гранаты - на левый и РПД - на левый. А немец, он тоже не дурак, каждый промах твой видит, оплошность всякую.

И опять Прохватилов ползи, да живей, и чтоб диски твои не отстали. Не отстанут! Под вторым-то номером кто? Слобода под вторым. А ну-ка разряди! Разряди, Слобода, чтоб знали...

Прохватилов что-то очень плотно прижался к земле. Широко зашарил большой белой рукой по звенящим гильзам.

- Что с тобой, Прохватилыч?

Не ответил. Не расслышал, что ли? Но пулемет ведь затих,

- Прохватилов!.. Наконец отозвался:

- Разряди, Слобода, чтоб знали, гады! А я...

- А ты?

- Тяжело у меня на спине.

И опять тонко звякнули гильзы под белой рукой.