Тимофей Гнедаш - Воля к жизни

Слушая рассказ Каленика, перестаю замечать, где мы идем. С утра шли глухим лесом. Мелькали ели, заросшие лишаями, опутанные паутиной. Теперь бредем низиной по мхам и ярко-зеленой траве, в которой тонет нога. А вот и ржавое болото, с низкорослым осинником и березняком. Нигде нет следов человека. Хотя бы сторожка или охотничий шалаш! Даже птиц мало. Вороны резкими голосами перекликаются при нашем приближении и не торопятся слетать с веток. Лишь когда подходим совсем близко, они тяжело снимаются и летят, свистя крыльями.

— Василь, ты где нас ведешь?

— Ничего, скоро выйдем на пригорок!.

— Василь, ты заблудился?

— Ни…

Гнилое зловоние болота. Застоявшийся воздух неподвижен. Мы сбились с тропинки и идем по компасу. Прыгаем по кочкам, проваливаемся по колена. Тихо, как на краю света.

— Стой! Стрелять будем!.. — Вооруженные люди выскакивают из-за деревьев. Голоса у них громкие, отчаянные.

Боже мой, погибнуть так глупо, неподалеку от цели! Погибнуть после восьми дней пути, пройдя благополучно больше двухсот километров!

— Не стреляйте! — командует Кравченко. Он смело идет к вооруженным людям. Что-то негромко говорит им.

— Брешешь! — восклицают они и хватают его за руки.

— Не стреляйте! — кричит нам Кравченко.

Вдруг я замечаю красные ленточки на головных уборах людей, схвативших Кравченко. Может быть, это маскировка? Кому и чему можно верить здесь?

Появляется командир в форме капитана Красной Армии. Смотрит на нас, как на выходцев с того света. Тихо говорит с Кравченко. Вдруг восклицает:

— Как же вы пробрались сюда?! У меня все вокруг лагеря заминировано! Только узкая полоска оставлена, и вы случайно на нее попали. Вам чертовски повезло! Так вы Федорова ищете?

— Федорова.

— Опять-таки повезло! У меня как раз сейчас его радист. Завтра он возвращается и доведет вас до лагеря. Это недалеко отсюда, километров пятнадцать…

— Вы из соединения Сабурова? — спрашивает Кравченко.

— Нет, я из бригады Бринского. Снидать, товарищи, конечно, хотите? Пошли за стол…

За столом командира — удивляемся обилию — блюд: борщ, картошка, молочная лапша, вареники. Но после недавнего сильного потрясения как-то и есть не хочется.

— Федя, по чему вы определили, что это свои?

— В селе сказали, в этой стороне должен быть партизанский лагерь… Да и голоса у них… партизанские… — усмехается бывалый разведчик.

— Стой! — раздается окрик, и слышится стук затворов. Людей не видно.

Радист Федорова проходит вперед, сообщает пароль. Вооруженные люди появляются из-за деревьев. Показывают нам, куда ехать.

Через километр-полтора опять:

— Стой!

Еще через километр снова застава. На этот раз нас задерживают надолго. Радист, Кравченко и Каленик уходят. Я, Бондаренко и возчики остаемся около возов.

Снова в путь. Трое вооруженных партизан сопровождают нас теперь. Они расспрашивают: кто мы, откуда, долго ли ехали от Борового? Но на наши вопросы отвечают уклончиво.

Мы движемся в густом лесу по узкой просеке. Трещат сухие ветки под ногами. Кучи валежника, заброшенные шалаши. Неподалеку ржание коней, человеческие голоса. Пахнет дымом… Но людей не видно. Нас ведут стороной. Женский голос, звук пилы, кто-то засмеялся. Опять все это где-то в стороне от нас.

На поляне, около огороженного колодца и костра, горящего под коническим шалашом из елей, мы останавливаемся. Тихо. Что это? Неужели скрипка? Да, где-то далеко играют на скрипке. Тихо. Странное ощущение полной безопасности. Кажется, что фронт, немцы — все это за тысячи километров.

Проходит с полчаса. Кравченко зовет меня:

— Доктор, идите. Командир и комиссар вас ждут…

Не вижу ни Бондаренко, ни Каленика. Исчезает и Кравченко, передав меня рослому связному с автоматом на плече. Связной ведет меня мимо палаток защитного цвета, установленных под деревьями, запрятанных под сенью листьев.

Около огромного дуба большая зеленая палатка. Она тщательно натянута, вокруг нее чисто подметено. Двое военных около палатки. Один в генеральской форме. Похож на Богдана Хмельницкого. Густые черные волосы, тяжелые брови, запорожские усы. Сильные плечи, крепкие мускулистые руки, темные живые блестящие глаза. Другой — в форме подполковника, гладко выбритый, моложавый, без единого седого волоса. Правильные черты лица, приятная, сдержанная улыбка.