Иван Бережной - Два рейда

подхватывали товарищи. Тут уж и Павлик Лучинский не стеснялся, пел во весь голос.

Как-то друзей встретил Гриша Дорофеев из третьей роты и сказал:

— Мушкетеры, а не создать ли нам партизанский ансамбль песни и пляски? На фронт приезжают артисты, к нам им прилететь нелегко. А мы что, рыжие?

Идея Гриши понравилась, поддержали. Создали самодеятельное общество, получившее название «общества веселых чудаков». Каждому участнику присвоили клички. Среди них были вполне приличные: Гуцул, граф Бамбула, граф Черный Глаз… Но были и такие, от упоминания которых партизаны валились со смеху.

Много забавных, поистине радостных минут доставили партизанам доморощенные артисты. Непременными участниками всех концертов были Демин и Журов. Лучинский по своей скромности выполнял роль сочувствующего зрителя.

Дружба этой троицы крепла. Идя в разведку, каждый знал, что товарищ не спасует, не подведет. Как-то, еще во время рейда из Брянских лесов за Днепр, надо было разведать город Лоев, раздобыть лодки и паром для переправы подразделений. Выполнение этой задачи поручили главразведке и третьей роте.

Отделение Фетисова, в котором воевали Демин, Журов и Лучинский, прошло вдоль Днепра около десяти километров, но на восточном берегу не нашло ни одной лодки. Выручил один старик. Он извлек из-под хвороста старенький челн и отдал разведчикам.

Ребята взвалили этот челнок на плечи и принесли к реке, спустили на воду. Челнок на воде держался, но во многих местах пропускал воду. Разведчики позатыкали щели и решили переправиться на западный берег. Когда же начали усаживаться, поняли, что челнок всех не удержит. Надо было кому-то остаться на восточном берегу.

— Демин, ждите нас здесь, — сказал Фетисов.

— Ни за какие тысячи! — взъерепенился Миша и первым влез в челн. — Что я, хуже других?

— Пусть остается Лучинский, — подсказал Чусовитин.

— И не подумаю. Тоже нашли козла отпущения, — обиделся Пашка.

Фетисов мог приказать любому, и тот бы выполнил приказ. Но командир отделения надеялся, что найдется охотник, который согласится остаться. Охотника не нашлось.

— А если Павлик поплывет за лодкой?.. Он архангельский мужичок — морозоустойчивый и плавает хорошо, — предложил Миша.

— И поплыву, но не отстану от отделения, — решительно сказал Лучинский и быстро начал раздеваться.

— Ты что, спятил? Река у берегов замерзла. Ветер пронизывает до костей! Знаешь, что может от этого получиться? Я пошутил, — сказал Демин.

— Не дури, Павлик, — пытался уговорить его Фетисов.

Однако Лучинский уже снял сапоги, френч, брюки. Все это свернул в узел и перетянул брючным ремнем. В одном белье, как лунатик, бултыхнулся в ледяную воду. Крякнул, подплыл к челну, бросил в него узел и уцепился за корму. Ноги и руки сводило, но отступать поздно. Друзья уселись, оттолкнули челн от берега, и Чусовитин из всех сил заработал единственным веслом.

Павлик усиленно болтал ногами, стараясь не окоченеть окончательно. Потом даже укусил себе руку, чтобы избавиться от подкрадывающейся судороги. Стало легче. Однако ног он почти не чувствовал. Все сознание его сосредоточилось на одном: лишь бы не оторваться от челна.

Демин снял брючный брезентовый пояс и петлей прихватил руку Лучинского. На всякий случай, чтобы не дать другу утонуть. Ребята гребли по очереди, меняясь. Павлик направлял челнок к противоположному берегу и старался подталкивать сзади.

— Держи на огонек, — сказал Фетисов.

Днепр в этом месте широк, беспокоен. Разведчиков сносило. Большого труда стоило выдержать направление. Плыли очень медленно. Павлику показалось, что прошла целая вечность, пока челн уткнулся носом в противоположный берег. Все облегченно вздохнули. Быстро вытащили Лучинского из воды. Белье на нем сразу же задубело. Поверх белья натянули брюки, френч. Обули. Накрыли плащпалаткой и провели в ближайший дом на окраине города Лоева.

Дверь открыл старик и оторопел. Потом спохватился, всплеснул руками и проговорил:

— Да откуда вы, сынки?

— Из Днепра, — ответил Фетисов. — Пустите отогреться.

Оставив Чусовитина и Журова дежурить на улице, Фетисов и Демин затащили Лучинского в дом. Старик и старуха забеспокоились.

— Разве так можно! Что же вы не сняли мокрого белья? Соколик мой, родной, пропадешь, — запричитала старуха.

— Быстро раздевайте, скипидарчиком разотрите, а я мигом — торопливо проговорил старик, накинул на плечи пальто и выбежал из дома.