Иван Булатов: Соня Кривая

Подпольный комитет принял два решения. Одно: в день годовщины Октября провести политическую забастовку. И второе: продолжать укреплять боевые десятки подпольщиков, вооружаться для предстоящей решительной схватки.

Были выделены ответственные за подготовку забастовки. С решением городского комитета ознакомили все подпольные ячейки. Для организаторской работы на угольные копи выехала С. А. Кривая. Там при ее участии состоялось расширенное заседание районного комитета большевиков-подпольщиков. Софья Авсеевна как представитель челябинского подпольного комитета сообщила о принятом решении. С энтузиазмом встретили члены райкома на копях известие о праздновании первой годовщины Октября. Они наметили ряд своих мероприятий. Василий Екимов, например, сообщил, что шестого ноября в клубе уфалейских копей показывается кинофильм для солдат. Момент можно будет использовать для проведения митинга в честь Октябрьской революции.

С. А. Кривая поддержала это предложение.

— Только, пожалуйста, продумайте все до мелочей, — посоветовала она. — В нашем деле мелочь порой имеет очень большое значение. Берегите людей.

На этом же заседании подпольщики решили — 7 ноября установить красный флаг на копер шахты «Александра». Сделать это вызвались добровольцы Л. Горшков, Н. Собакина, М. Семенов.

После заседания в комнате остались трое: Соня Кривая, Василий Екимов, Степан Голубцов. Руководители копейского подполья доложили, сколько денежных средств и продовольственных запасов имеется у подпольщиков. Все это могло пригодиться в случае, если в период забастовки хозяева откажутся давать рабочим продукты в кредитной лавке.

Поздней ночью Соня вернулась в Челябинск.

Утром 7 ноября в челябинских железнодорожных мастерских можно было наблюдать необычную картину: крутились шкивы, шумели трансмиссии, но никто из рабочих не приступал к работе. Почти у всех в руках были листовки.

В листовках подпольного большевистского комитета говорилось об историческом значении Октябрьской революции, нанесшей жестокий удар мировой буржуазии, впервые поставившей у власти рабочих и крестьян.

Челябинские железнодорожные мастерские.

В разных концах железнодорожных мастерских слышались возгласы:

— Долой белогвардейскую тиранию! Бастуем!

Так и не приступая к работе, после короткого митинга, рабочие стали расходиться по домам. Шли группами, пели революционные песни.

Эсер Шулов, после белого мятежа нашедший пристанище в белогвардейской контрразведке, появился в то время, когда все направились к выходу из паровозного депо.

— Граждане! Одумайтесь! Вас провоцируют большевистские агитаторы, — принялся кричать он. — Они хотят подвести вас под наказание. Новая власть хотя и терпелива, но вынуждена будет принять меры.

В то же время Шулов всматривался в лица, старался запомнить «зачинщиков». Появились чешские солдаты. Они стали заполнять проходы между станками. Рабочие, заслонив своего агитатора Ивана Зыкова [6] Иван Андреянович Зыков — член подпольной большевистской организации в г. Челябинске (1918—1919 гг.). Казнен в Уфимской тюрьме в мае 1919 г. , толпой вышли из мастерской.

В этот день замерли цеха на других предприятиях. Трудящиеся Челябинска дали понять, что они отказываются принять реакционный режим, новую буржуазную власть.

А на копях всеобщее внимание привлекло красное знамя над шахтой «Александра». На заборах и стенах шахтерских домов были расклеены листовки. Они призывали к забастовке. Целую неделю никто из шахтеров не выходил на работу.

Ветер гнал снежную крупу по пустынным улицам города. В воздухе кружились обрывки бумаг. Одна из них прильнула к рукаву. Жирные буквы грозили: «расстрел». Соня поглядела на забор. Лоскутья афиши, где был напечатан приказ военного коменданта города, болтались на ветру. Она знала, этот приказ гласил: «За несдачу и хранение оружия — расстрел». Стороной обходили такие «объявления» те, кто слабее духом. А тут вот нашелся смельчак — сорвал и растоптал его.

Впереди мелькнула тень. Похоже, подросток. Не его ли это рук дело? Парнишка, не замечая Сони, остановился около забора. Рука потянулась к другой афише.

— Вася! — все еще не веря себе, окликнула мальчика Софья.