Иван Булатов: Соня Кривая

Это было в конце 20-х годов. Шел капитальный ремонт челябинского драматического театра. Крутая деревянная лестница привела строителей на чердак старого здания, бывшего до революции Народным Домом. Тихий полумрак обступил их. Только через слуховое окно пробивался слабый дневной свет. Молодым парням стало жутковато, настолько здесь было пустынно и сумрачно. А тут еще глуховатый голос старого мастера:

— Кабы стены могли говорить. О многом поведали бы они. Именно в этом Доме была провозглашена в нашем городе Советская власть. А потом, после белогвардейского переворота, буржуи себе гнездо здесь свили. Вы — молодежь. Ни купца, ни жандарма не помните. А я вот, каждый раз подымаясь сюда, вспоминаю, что пришлось нам в ту пору пережить…

Прошло несколько дней. Работы по ремонту шли уже полным ходом. Первым делом со стропил была снята железная кровля. Теперь рабочим предстояло вскрыть потолок.

Дружно взялись они за лопаты, чтобы сбросить утепляющий грунт. И вот тут неожиданно лопата одного из парней уперлась во что-то твердое. Посмотреть на «клад» — то был пакет, завернутый в материал — собралась вся бригада. А находка и впрямь оказалась кладом.

Так, случайно, на крыше драматического театра имени Цвиллинга были найдены документы челябинских большевиков, долгое время считавшиеся уничтоженными. Среди прочих бумаг в пакете оказался список Челябинской организации большевиков, протоколы заседания горкома партии до мая 1918 года. На подлинниках стояли подписи Васенко, Цвиллинга, Колющенко и других видных партийных руководителей.

Но когда, при каких обстоятельствах ценные документы попали на чердак? Кто принес их сюда и столь заботливо укрыл от чужого глаза? Почему тот, кто прятал, не пришел за документами, когда опасность миновала?

Долго пришлось искать ответ на эти и другие вопросы, работать в архиве, много читать, беседовать со старыми большевиками. И вот теперь, мне кажется, я кое-что знаю о «тайне» бывшего Народного Дома. Поиски заставили меня углубиться в материалы о Челябинском большевистском подполье в тылу Колчака в 1918—1919 годах, познакомили с замечательными людьми, борцами за народную власть.

И я могу предложить тебе, читатель, эту книжку о тех далеких годах, о людях подполья, их борьбе, мужестве и беззаветной преданности социалистическому Отечеству. О бесстрашной революционерке Соне Кривой.

Глубокая ночь. Во тьму погрузился Челябинск. Только на улице Степной (ныне ул. Коммуны) в доме Авсея Кривого мигал одинокий светильник. Беспокойные тени метались за ситцевыми занавесками.

Хозяин дома — больной парализованный человек — лежал на высоко взбитой перине. С вечера наступило ухудшение его здоровья. Он жаловался на боли в груди. Дыхание стало прерывистым, тяжелым.

Жена его Ханна Моисеевна и дочь Соня дежурили у постели: поправляли подушку, подавали лекарства. Лишь к утру больному стало лучше, и он уснул. Соня уложила в постель утомившуюся мать и, потушив свет, вышла во двор.

Майская ночь дышала легко и тихо. Под ветерком слегка зашелестели ветки недавно распустившейся акации. Потом все успокоилось. Девушка глубоко вдыхала пьянящий свежий воздух. Скоро утренняя заря. Она перевела взгляд на небо. Хорошо-то как! Безоблачное, утыканное светлячками звезд, оно горбилось над головой. Со дна вогнутой гигантской чаши лился далекий свет крупной зеленоватой звезды.

Но вдруг где-то за Миассом хлестнул выстрел. Эхо еще разносилось по окрестностям, как застрочил пулемет.

«Стрельба? Что случилось?» — встревожилась Соня. Она знала — там, откуда доносились эти тревожные звуки, — казармы 109-го запасного полка…

События последних дней живо встали перед мысленным взором девушки.

Беспокойно жил Челябинск последнее время. Скопившиеся на станции солдаты и офицеры чехословацкого корпуса вели себя вызывающе. Городскому Совету уже не раз приходилось разбирать конфликты. Четырнадцатого мая чехи устроили драку с мадьярами. Повод был пустяковым. Однако в завязавшейся свалке один мадьяр был убит. Советские органы назначили следствие. Виновные были арестованы.

Три дня спустя колонны чехов двинулись в город. Они окружили здание Совета, выставили патрули на Уфимской (ныне ул. Кирова) и прилегающим к ней улицам, потребовали выдачи арестованных. После переговоров арестованных выпустили. Чехословаки клялись, что не допустят подобных инцидентов в будущем.