Даниил Галкин - В тени сталинских высоток. Исповедь архитектора

Жанна пролепетала:

– Ой, это так романтично и трогательно!

Мы зашли в красивый холл со скульптурами и на лифте поднялись на третий этаж. Открыла дверь полная приветливая женщина, мама Жанны. Затем появился крупный, как дядя Боря, мужчина. Протянул мне руку и представился. Я почувствовал его испытующий взгляд. Из прихожей мы прошли в большую гостиную. Она была обставлена резной мебелью в стиле ампир. Разговор касался самых разных тем – в том числе о семье, учебе и работе. Я чувствовал, что угодил на очередной экзамен. Наконец пригласили за стол, щедро уставленный заманчиво вкусной едой.

Хозяин налил мне и себе водку в рюмки из граненого хрусталя. И здесь я допустил тактическую ошибку. Питая неприязнь к спиртному, постеснялся признаться в этом. Ложное желание казаться настоящим мужчиной привело к тому, что я осушал рюмку за рюмкой, а гостеприимный хозяин то и дело подливал. А дальше… Смутно всплывали хаотические картины моего позора. С чьей-то помощью выволокли меня на улицу. Усадили в машину. Еще не до конца затемненный разум помог правильно назвать адрес. Перепуганная мама всю ночь просидела у моего изголовья. Меня несколько раз рвало. На следующий день я не пошел в институт и на работу. К вечеру мне удалось немного оправиться и позвонить Жанне. Отрешенным, холодным голосом она сказала:

– Ты был первым, кто мне серьезно понравился. Сразу поверила тебе. А папа сказал, что ты – запойный пьяница. Даже алкаш. Противно и мерзко.

Я крикнул в трубку:

– Клянусь, я вообще непьющий! Бес попутал!

Она ответила:

– Ты врешь. Папу не обманешь. Больше не звони. Прощай.

Пришлось позвонить дяде Боре и «похвастаться» результатом. Тот хмыкнул, но сказал:

– Не ожидал, что ты окажешься таким лопухом! Но урок пойдет тебе на пользу.

Больше мы к этой теме не возвращались. Но мир тесен. Однажды, спустя годы, мы с Жанной встретились. Сразу узнали друг друга. Внешне она изменилась не в лучшую сторону. Сильно располнела. Вскоре после нашего неудачного знакомства вышла замуж. Родила сына, а потом развелась. Муж стал гулять, выпивать, не состоялся как специалист. Я задал только один вопрос:

– Как же твой прозорливый батя не усмотрел в очередном женихе задатки алкаша?

Она махнула рукой:

– Отец сломал мне жизнь. Сейчас он тяжело болен. Мама от него не отходит.

Мы распрощались. Каждый пошел своим путем…

В тот год, помимо несостоявшейся женитьбы, случились и по-настоящему трагические для меня события.

Мосолов из Моссовета продолжал помогать нам деньгами, не слушая никаких возражений. Но он перенес сложную операцию и сильно сдал. Последняя встреча произошла поздней осенью. Именно тогда я впервые услышал тяжелые воспоминания о штрафном батальоне. По ложному доносу они с отцом смывали своей кровью чужой позор. Когда обман раскрылся, их возвратили в часть. Даже наградили боевыми орденами. Мне стало понятно, почему отец упорно не хотел вспоминать годы войны… Еще раз я поразился его стойкости, выдержке и терпению… Мосолов сказал, что уезжает долечиваться в санаторий. Мы обнялись. У меня на душе было тревожно. Интуиция подавала зловещие сигналы. И она не обманула. В санатории Мосолов скоропостижно скончался. Дети выполнили его последнюю волю и похоронили рядом с родителями в далеком Сольвычегодске. Я тяжело перенес потерю человека, который был неотделим от памяти отца и стал мне очень близок.

Одна беда, как правило, притягивает к себе другую. Незадолго до Нового года не стало Лозового. Помимо небольшой квартиры в Москве, он снимал частный домик в Подмосковье. Там проводил все свободное время с женой и престарелой мамой. Поздним вечером, в темноте, по пути от железнодорожной платформы до дома, он провалился в глубокую яму с ледяной водой. Стоны услышали случайные прохожие. Спасти его не удалось. Я об этом узнал совершенно случайно. Позвонил в очередной раз на кафедру в Академию имени Куйбышева. Секретарь трагическим голосом сообщил страшную новость. От неожиданности я уронил трубку. Было ощущение, что почва уходит из-под ног. Меньше чем за два года – такие потери! Подавленное настроение сохранилось надолго.

Тем временем учебный процесс набирал обороты. Большой объем курсовых проектов требовал полной творческой самоотдачи. До предела сократилось свободное время для подработки в мастерской Алабяна и Гипрогоре. Предстояла, на завершающем этапе четвертого курса, первая практика в проектной организации.