Филип Хук - Завтрак у Sotheby’s. Мир искусства от А до Я

Брюс Чатвин, проработавший на «Сотби» семь лет, придерживается мнения, что картины и скульптуры на самом деле лучше возлюбленных. Он отмечает, что во время аукционных торгов «с лица покупателя или покупательницы не сходит выражение тревоги и страха: вдруг он или она не сможет позволить себе желанную игрушку? Так старики в ночных клубах прикидывают, смогут ли они заплатить столько-то и столько-то за проститутку? Но предметы искусства – куда лучше. Вы можете продать их, трогать их в любое время дня и ночи, когда вам заблагорассудится, а они даже не огрызнутся».

В семидесятые годы, составляя каталоги старых мастеров в глубоком, освещенном электрическими лампами подвале аукциона «Кристи», я узнал, что их темы и сюжеты принято описывать, прибегая к неизменному, раз и навсегда установленному набору слов и выражений. Отступить от этой традиционной терминологии означало подвергнуться опасности. Так, существовали речные пейзажи, зимние пейзажи, пейзажи со сбором урожая; они могли быть лесными, горными и прибрежными, пейзажами в итальянском вкусе, в классическом вкусе или каприччио, обширными или даже панорамными. Их обитатели (скорее, стаффаж) включали селян, деревенских жителей, пастухов, кузнецов и перевозчиков. Однако – здесь-то каталогизатора и подстерегала ловушка! – стаффаж британского пейзажа никогда, ни при каких условиях нельзя было описывать как «крестьян». Крестьяне представляли собою строго континентальный феномен. «Вы что, не знаете истории? – напускался главный эксперт на какого-нибудь несчастного каталогизатора, совершившего эту bêtise [55]. – Крестьянское восстание Уота Тайлера произошло в тысяча триста восемьдесят первом году! После никаких крестьян в Великобритании не было!»

Английские селяне (Уильям Фредерик Уизерингтон. Сжатая нива. Холст, масло. Ок. 1840)

Поэтому только на континентальных картинах могли бражничать, пировать в тавернах и в трактирах крестьяне, пока за стенами оных трактиров псы сомнительной репутации облегчались на всевозможные деревья и кусты (а их надлежало описывать так: «ствол, облюбованный собакой»). На высоких ступенях социальной лестницы изысканное общество устраивало приемы, пировало и выезжало на охоту. История плавно перетекала в мифологию: нищие чередовались с вакханками, алхимики – с сельскими джентльменами, стреляющими уток, духовные лица – с шарлатанами. Магдалины каялись, Сципионы проявляли воздержанность, а Венеры возлежали. Нимф подстерегали сатиры, путти резвились на расписных картушах. Так в темном, плохо проветриваемом подвале на Кингс-стрит, в Сент-Джеймсе, возрождалась Аркадия.

По четвергам старшие директора нисходили с высот своего Парнаса, из светлых кабинетов на верхних этажах, в складские помещения, чтобы провести с каталогизаторами совещание. Они высказывали мнения о работе подчиненных, вносили исправления, принимали решения по поводу окончательной атрибуции и, не стесняясь присутствием самих картин, тут же назначали им цену. Это было испытательным полигоном и одновременно минным полем. Именно там сотрудник либо упрочивал, либо разрушал свою репутацию умными и тонкими или не совсем уместными замечаниями. Честолюбивые неоперившиеся юнцы не могли удержаться, чтобы по четвергам не явиться пораньше и заранее не просмотреть всю стопку картин, подготовив якобы импровизированные комментарии. Один злополучный коллега таким образом разведал кое-что о залитом лунным светом пейзаже кисти французской художницы. Он обнаружил на обороте картины, как ему показалось, имя автора, записал его и, едва рабочий-оформитель поднял пейзаж, выпалил: «Картина кисти Клэр де Люн [56], если не ошибаюсь?» Существовали и фразы-выручалочки, позволявшие выиграть время. «Вообще-то, неплохо, может быть, Йоос де Момпер или просто хорошая копия?» – с пристрастием вопрошал один из директоров. В таком случае следовало с задумчивым видом вглядеться в персонажей и спросить: «А не слишком ли они деревянные?» Еще можно было обратить внимание на то, как чудесно изображена листва. Или предположить, что небо на картине переписал какой-то не в меру ретивый реставратор. Не рекомендовалось повторять ошибку коллеги, осведомившегося однажды, не слишком ли «деревянные» на картине деревья.

Фламандские крестьяне (Давид Тенирс. Сельская сцена. Дерево, масло. Ок. 1650)