Филип Хук - Завтрак у Sotheby’s. Мир искусства от А до Я

Сегодня новаторство хорошо продается. Такова глубочайшая перемена, которая произошла в мире искусства за последний век. Сто лет тому назад новая, авангардная живопись шокировала публику, к ней требовалось привыкнуть. Ныне, если искусство не поражает новизной, у зрителей возникает ощущение, будто этому искусству чего-то недостает. Подобная увлеченность новаторством влияет на современный художественный рынок, впервые представляющий вниманию экспертов и зрителей только что созданные картины и скульптуры, оценивающий их с коммерческой точки зрения и словно бы легализующий. Международные аукционные дома сегодня проводят специальные торги, на которых продают предметы современного искусства, причем оборот там значительно выше, нежели на торгах, где предлагают старых мастеров, и даже несколько выше, чем на торгах, где выставляют на продажу импрессионистов и модернистов. История не знает периода, когда современное искусство воспринималось бы столь живо и столь высоко ценилось.

В сущности, отношения современного и традиционного искусства постоянно меняются. Чтобы подчеркнуть реальную или мнимую значимость, а следовательно, и повысить цену произведения современного искусства, предлагаемого к торгам, его описание в каталогах «Сотби» и «Кристи» часто сопровождают репродукциями сходных картин или скульптур прошлого. Иногда сопоставление может показаться несколько искусственным, однако стоит протащить, например, репродукцию «Весны» Боттичелли в каталожную заметку о Джеффе Кунсе, и вы уверите потенциальных покупателей, что Кунс прочно укоренен в традиции западного искусства. Сравнение с картинами прошлого словно узаконивает новые, придает им вес. Впрочем, мы уже наблюдаем и обратное явление. Когда Дэмиен Хёрст в 2009 году показывал свои новые работы в почтенных залах Собрания Уоллеса, у публики сложилось впечатление, что это Дэмиен Хёрст оказывает честь Собранию Уоллеса, вторгаясь в ее святая святых, а не наоборот. Такие современные художники, как Леон Коссофф, в последнее время получили официальное разрешение чинить разбой в Национальной галерее, то есть копировать там великие картины прошлого; эти копии с помпой выставлялись лондонской Национальной галереей бок о бок с оригиналами. Сам собою напрашивается вывод, что современным художникам, сексуальная привлекательность которых в глазах публики может поспорить с очарованием рок-звезд, ныне предоставлена полная свобода: отныне это они в музеях и галереях старых мастеров заново утверждают (или не утверждают) значимость искусства прошлого. Говоря с присущим рынку неприкрытым цинизмом, старые мастера в этом отчасти нуждаются.

Изображения интерьеров модны и популярны. В этом сюжете есть нечто завершенное, законченное: ощущение замкнутого пространства радует и живописца, и зрителя.

Безмолвная, пустая комната, идеальный интерьер в датском стиле (Вильгельм Хаммерсхёй. Интерьер. Холст, масло. Ок. 1900)

Иногда художник создает дополнительную иллюзию, виртуозно уводя взгляд зрителя за пределы интерьера через запечатленное на картине окно. Особой популярностью пользуются следующие варианты интерьеров:

Светские гостиные.

Ванные комнаты (если они написаны Боннаром).

Номера отелей в Ницце (кисти Матисса).

Интерьеры датских комнат с одним-единственным стулом.

Мастерские художников около 1820 года, с видами Рима, открывающимися из окон.

Мансарды, на сей раз с видами парижских крыш, открывающимися из окон.

Интерьеры церквей продаются хуже.

Если удается точно определить место, изображенное на пейзажной картине, ее стоимость может повыситься в несколько раз. Анонимный пейзаж XIX века, запечатлевший некий холмистый ландшафт, будет стоить значительно меньше, чем тот же пейзаж, идентифицированный топографически: он-де изображает австралийский Сидней или ранний облик Рио-де‑Жанейро. Впрочем, тут можно и опозориться. Однажды я обнаружил на обороте акварели XIX века карандашную надпись, гласящую: «Mount Nog» [35]. Название напоминало о Новой Зеландии, и я, как и полагается, включил ее в австралийский раздел торгов, где продавались картины, представлявшие топографический интерес. За день до аукциона мне объяснили, что надпись – всего-навсего указание багетному мастеру и должна читаться как «Mount no. 9» [36].