Филип Хук - Завтрак у Sotheby’s. Мир искусства от А до Я

А что почувствует тот, кому выпадет на долю продавать оригинал одного из этих образов, известных во всем мире? Сколько он будет стоить? До недавнего времени на эту тему можно было только фантазировать. Но внезапно меня попросили воплотить эту мечту в жизнь: в 2012 году аукционному дому «Сотби» было предложено продать «Крик» Эдварда Мунка. Мунк написал четыре варианта «Крика». Три находились в собраниях музеев, и только наш «Крик» принадлежал частному коллекционеру.

Мы встретились с коллегами и обсудили это необыкновенное предложение. Мы пребывали в нерешительности, поскольку предстояли беспрецедентные торги. На то время рекордная цена произведения Мунка на аукционе составляла тридцать семь миллионов долларов: за такую цену в 2008 году был продан «Вампир», картина, написанная маслом. Но разве за «Крик» нельзя выручить значительно больше? Для экспертов нет ничего увлекательнее, чем строить подобные предположения. Сошлись на том, что цена может достичь головокружительных высот, едва ли не ста миллионов долларов. Тут один коллега напомнил, что это пастель, а не живопись. Ах вот оно что, а мы и забыли. Что же, значит, продадим мы ее за какие-нибудь жалкие тридцать-сорок миллионов долларов? Да, но три других варианта «Крика» тоже пастели, сказал кто-то. Мунк специально выбрал эту технику, чтобы передать ощущение стихийной силы, непосредственного присутствия, обнаженности всех чувств. Он сознательно выполнил пастели на грубом картоне, чтобы подчеркнуть шероховатость пастельного мазка. Обсуждать это было очень интересно. Сошлись опять на том, что цена все-таки будет высокой. Уж не заплатят ли за нее семьдесят-восемьдесят миллионов долларов? Это же один из самых знаменитых образов в мире, припомнили мы. А как же кампания в СМИ? А как же ажиотаж по мере приближения даты торгов? Купить «Крик» – все равно что взять первый приз. Один из коллег призвал к осторожности. «Что-то вы размечтались, – произнес он похоронным тоном. – А если ее не купят? Вот будет катастрофа! Вот не сможем ее продать за стартовую цену, а нас потом уволят за антирекламу!»

Образ, служащий во всем мире понятным и однозначным символом любви (Огюст Роден. Поцелуй. Бронза. 1886)

Торги назначили в Нью-Йорке, на 2 мая 2012 года. Объявление о том, что будет продаваться «Крик», породило в СМИ по всему миру сенсацию, какой за всю историю существования «Сотби» не вызвал ни один предмет искусства. Пастель в течение пяти дней экспонировалась на предпродажной выставке, и посмотреть ее пришли семь тысяч человек. «Крику» отвели отдельную галерею, куда нескончаемым потоком потянулись зрители, перед этим подвергшиеся строжайшему досмотру. На пастель был направлен луч света, а в самой галерее царила тьма, отчего помещение напоминало то ли часовню, то ли ночной клуб (я подумал, что такое определение применимо и к самому «Сотби»).

Несмотря на рекламную «артподготовку», накануне аукциона мы все еще не имели представления, кто и за сколько ее купит. Может быть, кампания в СМИ соблазнит какого-нибудь миллионера и он решит приобрести этот знаменитый, легко узнаваемый образ, чтобы превратить его в символ собственного высокого статуса, не руководствуясь никакими иными соображениями, кроме самодовольного упоения богатством? Или ее купит равнодушный к рекламной шумихе ценитель, которого интересует только историческая и художественная значимость картины и который видит в ней свидетельство эволюции взглядов человека на самого себя и свой внутренний мир? Или никто не встанет с места и не предложит свою цену? Что, если стартовая цена не будет достигнута и картину продать не удастся? Похоронный голос в моем сознании опять заладил: «Я же тебе говорил…»

В конце концов она была продана за сто девятнадцать миллионов девятьсот тысяч долларов – высочайшую цену, которую когда-либо платили за произведение искусства на аукционе. За право обладать ею боролись пятеро коллекционеров из разных уголков земного шара. Счастливец, как это принято, ни за что не желал открыть свое имя. Торги вызвали огромный ажиотаж и многому меня научили. Однако меня обеспокоило другое. За несколько недель, предшествующих торгам, интерес к «Крику» во всем мире возрос настолько, что букмекеры открыли конторы, предлагая делать ставки на финальную цену картины. Желающие могли поставить деньги, исходя из любой суммы, в пределах от тридцати до двухсот миллионов долларов, и эта разница мнений по-своему отражала неуверенность, охватившую даже признанных мировых экспертов в области живописи. Однако самая точная ставка была сделана на сто двадцать пять миллионов долларов и почти идеально соответствовала финальной цене. Значит, где-то в букмекерских конторах затаился эксперт, осведомленный лучше, чем все мы.